Мера за меру. Любовный детектив - стр. 4
– Как оно могло остаться, если его вообще не было?
– То есть вы настаиваете на версии несчастного случая? Или, может быть, вас кто-то выбросил из окна?
Последнее предположение показалось мне настолько диким, что я даже улыбнулась. Кто мог выбросить меня с лоджии? Муж? Абсурд!
Внезапно я вспомнила, что муж вроде бы собирался от меня уходить. Кажется, у нас с ним состоялся не очень приятный разговор. Кажется, я собралась разреветься и ушла на лоджию, чтобы успокоиться. Дальше, как говорится, тишина. И никаких подробностей нашей с мужем беседы я вспомнить не могла.
Вот тут-то я и заплакала.
– Ну-ну, голубушка, успокойтесь. Сейчас укольчик сделаем, поспите, головка прояснится. Наговориться мы с вами еще успеем, у нас пациенты лежат долго…
– Где – у вас? – сквозь слезы спросила я.
– В психиатрическом отделении, голубушка. Попытка суицида, сами понимаете…
Беда заключалась в том, что ничего не понимала не только сама, но даже и с посторонней помощью.
Врач ушел, вместо него появилась давешняя медсестра и очень ловко вкатила мне обещанный укол. Я так и провалилась то ли в сон, то ли в беспамятство, успев только подумать, что я – в сумасшедшем доме. Как говорится, «приплыли».
Не знаю, сколько я проспала, но когда очнулась, в палате уже сгущались сумерки. Как и обещал врач, в «головке» у меня прояснилось, я приподнялась на локте и обнаружила, что уже не одна. На одной из коек, повернувшись лицом к стене, совершенно неподвижно лежала женская фигура, на второй сидела особа примерно моего возраста, почему-то в туго завязанном платке, покрывавшем всю голову. Она читала какую-то порядком замусоленную книгу, но, по-видимому, почувствовала мой взгляд и оторвалась от этого занятия.
– Здравствуйте, – негромко сказала она. – Меня зовут Ниной.
– Майя, – так же негромко ответила я.
Меньше всего эта самая Нина походила на душевнобольную. Хотя… до сегодняшнего дня я пациентов дурдомов только по телевизору видела.
– Сейчас на ужин позовут, – продолжила Нина. – А нам сюда принесут. Первое время в столовую не ходят.
Есть мне не хотелось совершенно. Хотелось пить. Спасительная же кружка, увы, оказалась пустой. Что ж, подождем ужина, к нему, наверное, какой-нибудь чай полагается.
Ждать пришлось недолго. Дверь открылась. Вошла санитарка с подносом и скомандовала:
– Девчата, ужинать. Вика, вставай, ночью отлежишься. Вставай-вставай, нечего голодовки устраивать.
Неподвижная фигура с глубоким вздохом приняла сидячее положение, оказавшись очень молодой женщиной, скорее даже девушкой. Я увидела лицо такой красоты, что у меня от неожиданности дыхание перехватило. Тонкие, точеные черты, высокие скулы, рот, как пишут в плохих романах, «созданный для поцелуев» и огромные глаза какого-то необыкновенного фиалкового цвета, обрамленные очень густыми и длинными ресницами.