Меня ему продали - стр. 28
Проводив доктора и вернувшись в спальню, где лежала моя жена, я укрыл её одеялом.
«Подумать только! Жена!» — повторил про себя, качая головой. Это слово выбивало меня из колеи и, чего уж скрывать, мне было трудно поверить в произошедшее. Я не собирался обзаводиться семьёй, однако теперь благодарил Аллаха за предоставленный шанс.
«Моя жена. Она стала моей женой. Законной. Официальной», — размышлял я, бесцельно блуждая по комнате. Стоило мне вспомнить Ясмину в ЗАГСе, пришедшую туда в подчёркивающем её красоту наряде, как на моём лице появилась слабая улыбка. Я не ожидал, что она могла прийти туда так. В таком платье. С такой причёской. Она словно другой стала.
Когда я впервые увидел её в подвенечном наряде, то потерял дар речи. Не сразу мне удалось в ней узнать ту самую девочку-подростка, каковую я впервые повстречал около пяти лет назад. В тот её шестнадцатый день рождения. Это была другая Ясмина. Более красивая и взрослая её версия. И платье…
Такое откровенное. Не оставляющее место воображению. Я стоял, как мальчишка, и пускал слюну на будущую жену. Фата прикрывала её лицо, но подобное лишь добавляло ей некой женственной загадочности и привлекательности.
«Уверен, что я не один тогда засмотрелся», — закралось ко мне понимание.
Напрягало ли меня то, что мальчишка-регистратор из ЗАГСа наверняка не сводил с неё взгляда? Нет, разве что самую малость. Меня успокаивал тот факт, что она была рядом со мной. И я мог позволить ей так одеваться, раз Ясмине нравились такие провокационные наряды. Только желал всегда находиться рядом. И плевать хотел на все предрассудки.
Мои родители точно не одобрили бы сделанный мной выбор. Отец за подобное мог бы искалечить меня, а матушка ещё долго поминала бы мою жену дурным словом. И после её заставили бы носить хиджаб. Но только мне было по боку, что они думали. Главное, что хотел я. Ясмина была моей, а значит, воспитывать её мог лишь я, не обращая внимания на старинные и давно неактуальные традиции.
Устало опустившись на стул напротив кровати, я расстегнул несколько пуговиц на рубашке. Мной ощущалась усталость и волнение за состояние Ясмины.
Когда она внезапно обмерла в моих руках, и мне в последний момент удалось её подхватить, моё сердце ухнуло куда-то вниз. «Неужели девочка настолько меня боится, а мои касания доводят её до потери сознания?» — гадал я, смотря на жену.
По словам женщины-врача, у Ясмины был слабый иммунитет, и в обморок она упала из-за голода, однако подобное не утешало меня. На плечи мне ложилась тяжёлая ноша вины перед ней. Впервые за много лет я не знал, как поступить в сложившейся ситуации.