Мемуары старого мальчика (Севастополь 1941 – 1945) - стр. 11

Восьмилетним мальчиком я жил в бабушкином домике, на улице Подгорной № 20, кажется, в шести домах от углового двухэтажного дома, с надписью на фасаде ДОМ ДИКО – фамилия прежнего владельца, на который в эту ночь должна была упасть бомба. Вечером 21 июня, по случаю воскресения папа, мама и я гуляли по Большой Морской. Кажется, родители выпили накануне немного вина и были в благодушном и веселом настроении. Мы прошли мимо кинотеатра «Ударник», где я видел первые в своей жизни кинофильмы. Далее мы прошли мимо булочной, на витрине которой красовался громадный румяный бублик выше моего роста. Когда бы я ни бывал в этом месте, очарованный, восхищенный должен был «побалдеть» у витрины. От циклопических размеров этого, как потом позже понял, ненастоящего изделия я впадал в легкий благоговейный транс, я очень хотел, чтобы мне его купили. Потом на этой же стороне улицы мы прошли мимо странного и невнятного памятника посередине тротуара. Это было не конкретная остроконечная кучка серо-сизых людей, увенчанная полотнищем знамени. Он был сооружен в связи с произошедшим здесь расстрелом якобы восставших иностранных моряков своими же ребятами. За давностью лет и значительно сниженным градусом интернационализма теперь можно предположить, что имело место банальное подавление бунта по бытовым вопросам (так мне, во всяком случае, рассказывала бабушка).

Примерно, напротив, на другой стороне улицы располагалась поликлиника тубдиспансера, куда меня водила мама, так как я часто болел и был подозрителен «по туберкулезной интоксикации», к счастью, не подтвердившейся. Запомнилась добрая доктор Панкратова и процедуры – «Лампа Баха»: темно-зеленные очки-консервы, запах электрического разряда и озона, голубоватые, не здешнего оттенка, складки на белоснежных простынях.

Обратно на трамвае по кольцу мы доехали до спуска – от Большой Морской к Артиллерийской бухте и единственному тогда Центральному рынку, в обиходе называвшемуся базаром. На правой стороне спуска стоял многоэтажный дом, обыватели называли его «Дом Аненко». (Теперь здесь универмаг) Под его стенами располагалась замечательная лавка по продаже газированной воды. Здесь заправляла семья Ягодзинских, не знаю, то ли они были караимами, то ли евреями. С одной из девочек клана в школьные годы дружила моя мама. Заведение было в авторитете у горожан, очередь у стойки не иссякала. Набор сиропов в длинных стеклянных колбах в блестящих револьверных кронштейнах был необыкновенно широк. Разнообразие цвета завораживало. Вода и газ были самыми лучшими, стаканы самыми чистыми, ложечки на длинных витых ручках самыми красивыми. Продавец в белоснежной куртке работал машинально, но элегантно, с шиком, быстро и весело. Над всем великолепием стоял легкий мелодичный звон стекла, приятное шипение воды в моющих фонтанчиках. Яркое освещение в окружении ночной темноты дополняло ощущение вечного местного праздника, «который всегда с тобой». Выпить стакан воды, даже если не хочется, входило в план гуляния – это был ритуал. Как печально, как грустно. Немцы расстреляли всю семью и мамину подружку. Праздник погас и больше не вернулся.