Мемуары наших грузин. Нани, Буба, Софико - стр. 6

Тетю Тинатин я обожала – она была очень красивой, с большими глазами. Я любовалась на ее руки, ногти, всегда с маникюром. Ей говорили: «Гогола, кажется, Нани на тебя похожа». А я была… с большом носом, рот какой-то несуразный, челка. Страшная, одним словом! И когда тетке говорили, что я на нее похожа, она отвечала: «И что мне теперь, застрелиться?»

Она шутила, но я так к этому привыкла, что никаких претензий к своей внешности у меня не было. Ни к чему претензий не было. Кроме пения.

Мама всегда пела вместе с сестрами. Одна из них, Кетеван Микеладзе, была профессиональной певицей. Очень популярной в свое время. Ей только исполнилось 18 лет, когда она попала в Москву на Декаду грузинского искусства.

Стоял 1937 год. Пела тетка очень хорошо. Есть люди с хорошими голосами, но это еще не значит, что они умеют петь. А тетка могла. Она выступала в народном ансамбле, которым руководил отец Кахи Кавсадзе – Сандро. После концерта Сталин устроил банкет, на который пригласили всех участников декады. Как любой грузин, он хорошо пел – у него был хороший слух и голос. И он запел народную песню – ту, где мальчик и девочка подыгрывают друг другу. Там есть такие слова, переводятся как «Хоть бы мы с тобой да обнимались, хоть бы мы с тобой да целовались».

И вот поет Сталин эту песню. И кто-то должен на его «Эй ты, гого» (девочка) ответить: «Эй ты, бичо» (парень). Но все словно языки проглотили – какая бы ни была песня, это все-таки Сталин.

И вдруг моя тетка – а она всегда была довольно своевольная, худенькая, хорошенькая – вышла и ответила ему. Наступила гробовая тишина. Все испугались: что будет? А Сталин пришел в восторг, они допели до конца. Кетеван потом дали орден. У меня есть фото, на котором Калинин, который тогда раздавал награды, вручал тетке орден. А после того, как она вернулась в Тбилиси, ей еще дали и квартиру.

Мне вообще в Тбилиси, конечно, везло на встречи. И не только с людьми знаменитыми. Одним из потрясений стало знакомство с судьбой тифлисской красавицы княжны Бабо Дадиани.

Вместе с мужем Александром Масхарашвили в феврале 1921 года она, как и тысячи других грузин, проделала горький путь вынужденных эмигрантов, покидая Родину. Но в эмиграции, пусть и весьма благополучной, Бабо и Александр выдержали всего пару лет. И вернулись в Грузию, которой теперь правили большевики. Муж Бабо рассуждал: «Что со мной могут сделать новые правители, если я буду честно работать?»

Коммунисты смогли – семья Дадиани-Масхарашвили была четыре раза репрессирована, ее главу расстреляли, саму Бабо с детьми несколько раз выселяли из дома, а в конце концов отправили в ссылку в Казахстан.