Мельранский резонанс - стр. 59
Будто стая светлячков мелькали в вышине сотни летучих автомобилей.
Трехмерные рекламные плакаты крутились в воздухе, почти неотличимые от настоящих.
И надо всем этим раскинулось темно-синее, неземное небо с лиловым отсветом, с яркими жемчужинами звезд и двумя огромными круглыми лунами.
К тому моменту, как такси сбросило высоту у больничной пристройки, я многое узнала о своей новой расе.
Индиго рождались среди людей, но в ДНК их каким-то чудом пробуждались гены древних мельранцев. Когда-то эта раса обладала удивительными способностями. Могла биться электричеством, как я, притягивать предметы, как ухажер Лу и даже оживлять других особой, аурной плазмой. Так, как воскресил меня Рас. Индиго были чуть холоднее обычных людей – примерно на три-шесть десятых градуса, очень медленно старели и жили бесконечно долго.
Веками мельранцы практиковали лишь «династические браки» – заключали союзы только между равными. И к нынешним временам одна из самых развитых и могущественных рас в Галактике начала вырождаться. Потеряла сверхспособности, многие мельранцы страдали бесплодием. Вот почему местные и привлекали индиго для вынашивания своих детей, «вливания новой крови», выживания древнего народа.
Такси опустилось возле больничной пристройки, и в салоне повисла гнетущая тишина. Ни я, ни мельранец, не чувствовали, что готовы к разлуке.
Рас недолго помедлил, взял меня за руку и осторожно погладил ее пальцами.
Губы начало покалывать, в животе разлилось тепло, спустилось ниже. Мне захотелось снова попробовать на вкус жесткие, но чувственные губы мельранца. Глаза Раса лихорадочно сверкнули, по щекам разлился румянец, губы дрогнули. Рас наклонился и… поцеловал меня. Ничего особенного мельранец не делал, только я совсем поплыла, выпала из реальности. Забыла – где нахожусь и зачем.
Голова привычно пошла кругом, мысли испарились. Рас прижал меня так, что каждый вдох давался с огромным трудом, и продолжал целовать. Стало так томно, так горячо, так чудесно, что я совсем потерялась в пространстве и времени.
Были лишь я и Рас. Его губы – такие нетерпеливые, нежные, его руки – такие жадные, ласковые, и жар его тела, которым я пропитывалась, загораясь в ответ…
Наконец, мельранец с неохотой отстранился, выдохнул, вышел из такси и открыл мне дверцу.
В лицо пахнуло свежестью, прохладой, пряным нектаром ночных цветов. И наваждение схлынуло, оставив лишь сладкий привкус во рту и тепло в животе.
Больничный дворик окутали густые, темно-сиреневые сумерки. Фонари светили неярко, лишь позволяя выцепить взглядом контуры зданий и друг друга. Толстые ночные мотыльки бились в светящиеся ландыши как заполошные, кружили и продолжали биться.