Мелодии порванных струн - стр. 70
– Прости, Рикки. – Первая вспышка гнева улеглась, и даже в глазах посветлело. Я потёр их пальцами, чтобы они не лопнули от ярости, и выдохнул всю злость. – Прости меня. Я придурок. И не должен был накидываться на тебя.
– Не должен был. – Примирительно согласился Рикки и окончательно успокоился. Голос его выровнялся утюгом моих извинений. – И я не бросил трубку только по той причине, что прекрасно тебя понимаю.
Я дважды болван. Бесчувственная свинья – надо бы посмотреться в зеркало, не вырос ли пятак на всё лицо. Ведь наши судьбы похожи, как две капли воды. Звезда Рикки Мэллоуна затухла на игре с «Ванкувер Кэнакс» лет восемь назад – я видел тот матч по телевизору и, клянусь коньками, слышал даже здесь, в Чикаго, как треснула стеклянная перегородка, когда Рикки и Патрик Куинн влетели в неё с разбега. Слышал, как посыпались осколки прямо на зрителей и на лёд. Слышал, как вскрикнул Рикки от боли, когда одна из стекляшек влетела ему в роговицу. Он перенёс три операции на глазу, но зрение так полностью и не восстановилось. А из одноглазого орла плохой охотник. После года реабилитации Рикки Мэллоун всё же вернулся в большой спорт, но уже по другую сторону баррикад. Теперь он вершил судьбы игроков, заботился о них, как многодетный отец, и смотрел на лёд из своего царства со смесью обиды и разочарования.
Как жаль, что Рикки за полутора тысяч миль от Чикаго – неплохо было бы иметь под боком хоть одного настоящего друга, который понимает твою боль, ведь пережил то же самое.
– Так что мне сказать декану? Ты согласен?
– Не знаю, Рикки. Это совсем не то, на что я рассчитывал.
– Это спорт, Дэвис. Русская рулетка, и нам с тобой досталось по пуле в висок. Но ты всё ещё можешь быть частью хоккея…
– Стоя за бортиком.
– Не самое плохое место. Я видел тебя на льду. В тот первый раз в Нью-Йорке и каждый раз, как ты натягивал форму «Монреаля». Ты горишь этим, не можешь дышать воздухом, если он не пахнет морозной свежестью и потом твоих побед. И если ты пока что не можешь вернуться в игру, то не стоит переставать играть.
Пришёл мой час закинуть коньки на гвоздик и повесить на шею свисток – ярмо потерпевшего поражение.
– Когда мне нужно там быть? – Лёгкие сдавило отчаянием, пока я выговаривал каждое слово.
– Через час.
– Что?! Ты шутишь, Рикки? Ты не мог предупредить меня раньше?
Мой последний шанс ждал меня через час где-то там, а я стоял в одних трусах посреди кухни, вонял, как мусорный бак, и умирал от похмелья.
– Достань свою голову из задницы, Дэвис. – Беззлобно ответил Рикки и может даже улыбнулся. – Я звонил тебе раз десять, начиная с восьми утра. Я тебе не будильник.