Мелодии порванных струн - стр. 2
***
– Это Шон. Меня нет дома или я просто не хочу отвечать. Оставьте сообщение после сигнала, и, может быть, я вам перезвоню.
– Шон… Двести сорок три дня. Слишком много и слишком мало одновременно.
За это время клетки кожи на моих ладонях обновились семнадцать раз. У малыша в животе моей соседки Дженни уже давно выросли волосики и ноготки. Сойер как минимум дважды сменил струны на своей гитаре. А моя рука по-прежнему помнит мягкость твоих волос…
***
– Это Шон. Меня нет дома или я просто не хочу отвечать. Оставьте сообщение после сигнала, и, может быть, я вам перезвоню.
– Шон, это я. Снова. Полтора года подряд мечтаю услышать твой голос. Он всё такой же. Словно ты не уходил и всё ещё со мной. Словно разрушишь эту стену молчания и наконец ответишь.
Однажды ты сказал, что музыка активизирует сенсорные пути, которые приглушают болевые ощущения. Что музыка снимает боль. Так вот, ты ошибался. Музыка делает только больнее. И только твой голос заменяет обезболивающие. Я прикладываю его к сердцу, как компресс.
***
– Это Шон. Меня нет дома или я просто не хочу отвечать. Оставьте сообщение после сигнала, и, может быть, я вам перезвоню.
– Шон, это я. Поздравляю с юбилеем. Два года, Шон. Семьсот двадцать чёртовых дней. А я по-прежнему жду от тебя звонка. Знаешь, я тебя ненавижу! Ты – отрава, что разъела все мои внутренности до самых костей. И не найти от тебя противоядия.
Я проклинаю тот день, когда встретила тебя. И все следующие дни, которые ты отравлял своим присутствием.
***
– Это Шон. Меня нет дома или я просто не хочу отвечать. Оставьте сообщение после сигнала, и, может быть, я вам перезвоню.
– Прости меня, Шон! Прости, любимый, я просто сорвалась. Сама не знаю, что несу, просто очень скучаю. Я проклинаю не день, когда мы встретились, а когда ты ушёл. Триста дней назад я умерла, потому что жить без тебя невыносимо…
Часть первая
Дэвис
Дверь с размаху влетела в стену, оставив на штукатурке борозду. Дьявол! Не успел въехать в новую квартиру, а уже подпортил её внешний вид и свою карму. Не нужно было пускать ноги в ход. От пинка пострадала не только стена, но и колено. Отсалютовало острой болью. Импульс, пронзивший всё тело и чуть не опрокинувший меня на пол.
Нога подогнулась, накренив мою внушительную тушу, как «Титаник». Из коробки посыпались виниловые пластинки, за которые мне стало страшнее, чем за стену, колено и мир вместе взятые. Коллекция, которую мы с Бенни собирали с самого детства. С тех самых пор, как отец приволок проигрыватель с гаражной распродажи Дойлов. Мне она казалась важнее и ценнее тех спонсорских подачек, которыми меня пичкал «Монреаль Канадиенс» в честь травмы. Это им ничего не стоило, а разрыв мениска стоил мне целой карьеры.