Мельник из Анжибо - стр. 34

– Так продолжайте, господин Луи, договаривайте, я рада поучиться. Почему же это, если я «благородная особа», вы ко мне не придете?

– Потому что нам не следует к вам в друзья навязываться, а вам – обращаться с нами, как с ровней. Это может доставить вам неприятности. Люди вашего круга осудят вас, скажут, что вы забываете о своем положении, – я знаю, что это, на их взгляд, очень плохо. А затем, если вы так добры к нам, надо быть такой же и ко всем другим, иначе появится зависть и мы наживем себе врагов. У каждого своя дорога в жизни. Говорят, что за последние пятьдесят лет мир сильно изменился; а я считаю, что ничего не изменилось, кроме понятий нашего брата-бедняка. Мы не желаем больше жить в подчинении, а моя мать, славная женщина, которую я очень люблю, на многое смотрит иначе, чем я. Но богачи и дворяне остались при тех же понятиях, что и раньше. И если вы не разделяете их взглядов, если у вас нет презрения к бедным людям, если вы оказываете им то же уважение, что и людям вашего звания, то вам, пожалуй, непоздоровится. Мне приходилось часто встречаться с покойным господином де Бланшемон, вашим супругом, которого кое-кто еще называл сеньором; он приезжал сюда каждый год дня на два, на три. Он говорил нам «ты». Будь это по-дружески – еще куда ни шло, но он презирал нас; разговаривать с ним надо было стоя и сняв шапку. Это было совсем не по мне. Как-то раз мы встретились на дороге, и он велел подержать ему лошадь. Я сделал вид, что не слышу, тогда он обозвал меня грубияном. Я этак искоса поглядел на него, и, не будь он таким хилым и тщедушным, ему бы несдобровать. Но это было бы подло с моей стороны, и я, напевая, пошел дальше. Если бы он был сейчас жив и слышал, как вы со мной разговариваете, вряд ли ему это понравилось бы. Да что там – даже по лицам ваших слуг я сегодня заметил, что они не одобряют, как вы обращаетесь с нашим братом и с ними же самими. Так вот что, сударыня, приезжайте уж вы сами к нам на мельницу прогуляться, а мы слишком вас любим и почитаем, чтобы садиться с вами за один стол в замке!

– За эти ваши слова я вам прощаю все остальное и надеюсь вас убедить, – сказала Марсель, протягивая ему руку с тем выражением достоинства и чистоты, которое требует к себе уважения, и с той приветливостью, которая располагает к себе сердца.

Приняв эту нежную ручку в свою широкую ладонь, мельник покраснел и впервые почувствовал робость, как дерзкий, но добрый ребенок, вдруг присмиревший от смущения.

– А теперь я сяду на свою лошадку и провожу вас до Бланшемона, – сказал он, когда прошел этот момент неловкого молчания, – а то как бы ваш горе-возница опять не завез вас невесть куда, – хотя тут уже рукой подать.