Мелкинд Виллейн - стр. 35
– Думал – сдохну! – признался Роуди.
Я хмыкнул:
– Думал – ты уже сдох. Что там у нас дальше?…
Подземный поток разливается плоско, посреди пещерки от стены до стены вертикальные прутья, штыри пускают пенный след, на одном полощется застрявший сапог. Сами прутья из почерневшей бронзы, толщиной в руку и стоят часто, верхушки упираются в потолок. По ту сторону причалены цепью гнилые остатки, по форме – лодка. Сбоку решётчатая калитка, замка нет, простой засов прикипел насмерть. Я дёрнул раз, ещё – без толку, в ладонь отломился штырёк.
– Здесь не пройти. Надо искать другой ход, Виллейн.
– Верно, тебе не пройти.
Я втиснулся меж прутьев, как следует выдохнув.
– Стой, Виллейн, а как же я? – закричал Роуди, бросаясь к решётке.
– Раньше бы думал, когда выдал Хурбису!
– Послушай, я пригожусь! Хоть за Талисманом чародея идти – да, я всё слышал!
– Прощай, Роуди.
– Будь проклят, Виллейн!!! Всё из-за тебя!
Гном яростно задёргал прутья, послышался слабый скрип засова и радостный возглас.
Я по колено в ледяной стуже, зубы отбивают такт, по пояс, каменный свод всё ниже, заставляет пригнуться, вовсе нырнуть под воду. Руку протяни – толстые рыбины, заметили и торопливо прячутся в тёмных лентах водорослей. Сквозь мутно-зелёную толщу рябит поверхность, я вырвался и не могу отдышаться. Край утёса совсем рядом. Волна лениво лижет панцири ракушек, те доверчиво раскрыли розовое с серым брюшко. Низкое солнце чертит огнём дорожку вдоль реки.
Удобный пологий берег в нескольких гребках, минута, и я вполз в густые камыши. Крупный селезень крякнул заполошно, рванулся на взлёт, лапчато шлёпает по воде. Следом стартуют утки. Уселся на узкой полоске песка, сохну в лучах утреннего солнца. Река огибает подножие утёса, с одной стороны тупик – стена из тёмного гранита спускается вертикально в воду. Гладь притягивает взгляд на другом берегу дома Нового города.
Я зашагал вдоль кручи. Несколько минут показалась небольшая фигура, в руках удочка, соломенная шляпа широким конусом не даёт разглядеть лица. Рукоять кинжала так и просится в ладонь.
Человечек подсёк, удочка аркой, из глади с натугой выпрыгнула горбатая рыбина, чешуя блестит на солнце тысячей крошечных зеркал. Рыбу приложило с размаху о берег, но ей, здоровой с сапог, хоть бы хны, бьётся, вот-вот скользнёт в близкую воду. Теперь из-под края шляпы виден узкий подбородок рыбака и веснушчатый нос, голубые глаза в обрамлении белёсых ресниц широко раскрыты.
– Леску лови, не дай скользнуть обратно! – крикнул я, бросаясь с ножом. Полминуты возни, и здоровый лещ едва поместился в корзине, хвост шлёпает вяло по крупным карасям, морда торчит наружу из-под плетёной крышки.