Мельчает - стр. 18
Диск-жокеем попсовых тусовок, наступая себе на рокерское горло, выступал Йодо. На просьбы поставить любую музыку, не входившую в список его предпочтений, он включал дурака:
– Эй, чувак! А поставь Johnny B. Goode!
– Что?! – в крике прикладывал он ладонь к уху.
– Johnny B. Goode!
– Какие Джонни? Куда бегут?
В такие моменты, чуя нарастающее недовольство зала, я взбирался на сцену, рылся под накрытой флагом РСФСР «диджейской стойкой» и совал в руки «диджея» диск Ace of Base или 2 Unlimited.
– Что это? – недоумевал Йодо. – Попса?
– Попса, – подтверждал я, – но хорошая.
– Это как? – изумлялся он.
– А это такая попса, которая, конечно, попса попсой, но ты её за это не осуждаешь.
Нехотя Йодо менял диск и, встречая многоголосый одобрительный гул, признавал мою правоту.
Иногда мы открывали нашим игрушечным рок-бунтом городские сейшны на двести человек, которые, собственно, и составляли бóльшую часть неформальной тусовки, и мечтали о том, как, переехав в Питер, станем самыми кассовыми кобейнами современности.
Мечты сбылись ровно наоборот, выродившись в тридцатилетнего менеджера по продажам Федю Кандышева и потрёпанного Йодо, стоящего на мокрой улице с гитарой без одной струны.
– Сколько лет! – неловко щурясь, произнёс он, протягивая руку с нестрижеными все эти «сколько лет» ногтями.
– А уж вёсен-то сколько, – пожал я ледяную ладонь.
Странное и неудобное чувство замахнулось на гортань, будто предуготовляя удар. Её сковало. Словно этих до пошлости дурацких лет прошло не пятнадцать, а пятьдесят. Я смотрел, как Йодо выгребает из чехла сотни и полтинники подаяния. Словно дальний родственник, с которым не виделись с детства, и что-то непременно нужно ему сказать, но на ум не приходит ничего подходящего и соответствующего ситуации. Не уйти же прочь – чувствительного Йодо, если он ещё не покрылся коркой, похожей на мою, это может просто растоптать. Если он и сейчас – такой, каким я его помню, он непременно докрутит в своей бедной голове целую войну с отвергшим его миром. Мгновенное и единственно верное решение пришло само собой.
– Выпить хочешь? – с облегчением выдохнул я.
Йодо взглянул на меня с собачьей надеждой и благодарностью. Грудь у меня сдавило и сердце поперхнулось. Я кивнул в глубину баров на Думской.
– В кабак? – насторожился он. – А дома у тебя выпить есть?
– Нет, – почему-то растерялся я.
– Ты что, алкоголик? – прорезалась былая и всегда непонятная мне ирония.
– В смысле?
– Только у алкоголиков в доме ни капли бухла не бывает, – он явно оклемался от внезапности встречи.
– Ну, сегодня – да, ни капли нет. И, скорее всего, я действительно алкоголик.