Мексиканский для начинающих - стр. 27
– Только на этом острове грезы становятся явью, – усмехнулся он, расправляя затекший хвост с кисточкой.
Кивнул и растворился в скоропостижных сумерках.
За ним последовали и девушки, оставив вино и фрукты на белом-белом песке, вобравшем за день все солнце мира, а теперь наполнявшемся тьмой.
– Не пойму, какие грезы, какая явь? – сказал Педро, надкусывая манго и нарезая ананас. – Да ладно – все равно разговор не клеился. А вино и фрукты – чего еще желать на ужин?
Ранний предрассветный
«В зеленых кактусах бродя…»
Эта диковатая и бессмысленная строка родилась в голове Педро в ранний предрассветный час.
Особенно поразило слово «бродя». Что-то в нем было разбойничье-разнузданное. В обход его воли, нагло и самопроизвольно, оформился вдруг некий персонаж – какой-то мало приличный «Бродя».
В длинных черных трусах, с плюмажем из павлиньих перьев на голове прогуливался этот Бродя средь зеленых ветвистых кактусов.
«Когда мне было лет семнадцать, – напевал Бродя древний майский гимн, – любил я в кактусах гулять. Не раз, не два мне наливали – я без закуски выпивал…»
Нет, определенно он начинал нравиться Пете. Всем своим незамысловатым, плюмажно-трусочным, так сказать, видом Бродя символизировал единение двух культур. В нем самым странным образом сочетались русская изба и пирамида Солнца.
– Да, это так, – согласился он. – Во мне много чего сочетается. Слушай! – И Бродя громко постучал кулаком по своей пирамидальной голове. – Там-там!
– Где «там»? – глупо спросил Педро.
– Дурак ты, – резонно заметил Бродя. – И слуха у тебя ни на грош. Там-там – это барабан судьбы! Не знаешь ты древних ритуалов.
Да и возможно ли в ранний предрассветный час знать какие-то ритуалы? Даже слово это было Пете мало знакомо.
– Гляди! – любезно сказал Бродя, – наливаешь чарку, – и он и вправду нахлестал себе, как говорится, чарку из магически возникшей бутыли. – Опрокидываешь! – И он и вправду опрокинул ее в свой ротик, живо напомнивший распахнутую дверь избы. Затем задумчиво и долго огляделся.
– Что следовало обычно за сим актом в нашем отечестве? – спросил, извлекая из трусов учительскую указку и контурную карту Российской империи.
Петя был совершенно растерян и не мог ответить на этот простой вопрос.
– В нашем отечестве, – терпеливо разъяснял Бродя, тыча указкой в какие-то необъяснимые, впрочем, дали, – обыкновенно занюхивали. Чем попадется! – И он жадно понюхал контурную карту.
Конечно, «понюхал» – не то слово. Этим коротким движением носа Бродя как бы вобрал в себя всю контурно-энергетическую информацию, содержащуюся в карте. Он смел границы прибалтийских и закавказских республик и, кажется, охристианил мусульманский восток.