Медвежатник - стр. 62
– Ладно, – хмуро буркнул товарищ министра, видно, явно удовлетворенный, – буду считать, что от усердия казус вышел. Подбросили мне кошелек.
– Господа! Господа! – заволновался в толпе молодой человек лет двадцати пяти. – Да это же сам Бутурлин! Он в министерстве иностранных дел служит. Ему сам император конфиденциальные дела поручает. А нищий этот плут! Я же видел, как он его сиятельству кошелек в карман сунул! Ах, плут! – негодовал молодой человек.
– Господа, а куда подевался нищий? Где бродяга?
– Батюшки, да он же исчез!
– Еще попадется он мне! – помахал городовой огромным кулаком невесть куда. – Вы уж, ваше сиятельство, извиняйте. Промашка вышла.
– Ладно, голубчик, разобрались уже, ступай себе, – милостиво бросил Бутурлин.
– Господа! Сюда! – раздался возбужденный голос с противоположного конца зала. – Посмотрите, сейф-то пуст!
Несгораемый шкаф стоял распахнутым. Одна из створок слегка скрипнула, когда кто-то случайно коснулся ее рукой.
– Кто же это? Три замка открыл!
Некрасов отшвырнул в сторону сигару и могучим ледоколом принялся пробираться через плотную толпу.
– Кто открыл? – прокричал он в самое лицо мужчине, стоящему рядом с сейфом. Тот был одет в обыкновенный клетчатый костюм. Однако на его лице застыл отпечаток настороженности: такое выражение бывает у гренадеров, стоящих на страже у государева кабинета. Не оставалось сомнений в том, что он принадлежал к людям казенным.
– Виноват, ваше сиятельство, не заметил, – слегка подобрался служака, вытянувшись.
– Для чего ты здесь поставлен, для мебели, что ли?! – все более распалялся Некрасов. – Сказано же тебе было: как откроют, так дуди себе в свисток!
– Отвлекся малость, – повинился служивый. – Там нищий какой-то к дядьке приставал, вот я и засмотрелся.
– А тебе за что платят, дурачина, за смотрины, что ли?! – уже в голос кричал Некрасов. – Это надо же, в один раз на триста тысяч нас наказал! Да, может, они специально потасовку затеяли, чтобы деньги из сейфа выгрести.
– Вспомнил, ваше сиятельство, – просветлел городовой. – В последний раз к шкафу мужчина подходил.
– Какой он из себя?!
– Молодой. Лет тридцати пяти, не более. Усы у него рыжеватые, – вспоминал городовой. От усердия он даже наклонил слегка голову набок, тем самым напоминая ворону, высматривающую среди кучи отбросов золотую поживу. – Подошел, отмычку сунул, а потом я уже и не видал.
– Мне что, хватать всех с бородой и усами? – шипел Некрасов.
– Ваше сиятельство…
– Какие у него были глаза?! Ты запомнил цвет глаз? – вцепился он в плечо городового.
– Как-то не приметил.