Медведь - стр. 10
Он представил себе, что это его отец. Затем прицелился и выстрелил. Перезарядил, опять выстрелил, и так стрелял, дрожа от ненависти и возбуждения, до тех пор, пока косматое чудовище не перевернулось вверх ногами. Казалось, он слышит, предсмертный вой, видит, как из оскаленной пасти капает на доски настила багровал кровь. А потом он отбросил ружье и выскочил из тира. Из глаз хлынули слезы. Он согнулся у дерева – его начало рвать.
Многое забылось. Но это видение приходит к нему до сих пор. Его отец, огромный, косматый, стоял в черном лесу между самолетиков и белочек, а в груди его появлялись отверстия, из которых толчками выплескивали фонтанчики крови. При каждом выстреле тело отца крупно вздрагивало, но он не падал. Он смеялся, голый, изорванный пулями, а вместо члена у него торчало пневматическое ружье.
Удивительно, как это воспоминание не окутали пласты пятидесяти лет. Тот странный, дикий мальчишка до сих пор жил внутри Лозовского, бродил во мраке с пневматическим ружьем в руках. А рядом с ним брела его ненависть…
– Петр Григорьевич! – Кулагин заглянул в глаза Лозовского. – Может, все-таки врача?
– Не надо. Мне лучше. – Лозовский вздохнул и криво улыбнулся. – Отпустило.
– Как знаете…
– Спустись-ка лучше, друг, вниз, выгляни на крыльцо. Там должна лежать коробка… Или пакет. Будь добр, принеси. Я буду у себя в кабинете.
Кулагин кивнул и пошел вниз.
Через несколько минут он осторожно постучал в дверь и вошел в кабинет. В руках он держал небольшую, завернутую в целлофановый пакет коробку.
– Похоже, видеокассета.
– Ступай, – махнул рукой Лозовский.
Настроение его испортилось еще больше. Кассета. А на ней, конечно же, какой-то фильм. И ничего хорошего от просмотра этого фильма ждать не приходится.
– Я хотел только…
– Убирайся! Сгинь! Пошел прочь с моих глаз!.. К черту на кулички!..
Ярость вскипела, как прибой, и сразу схлынула, ушла. Осталась только пустота, гулкая, напряженная, как тетива. Олег стоял и, чуть прищурившись, смотрел на хозяина.
– Будь поблизости… – проворчал Лозовский. – Ты можешь понадобиться.
Кулагин едва заметно кивнул и выскользнул за дверь. Петр Григорьевич вставил кассету в видеомагнитофон и уселся в кресло. Потом нажал клавишу пуска.
Глава третья
– …Конечно, женщина должна многим жертвовать ради своего собственного счастья. С этим я согласна. Я и сама часто… Н-да… Но мне кажется, что ты зашла в этом своем самопожертвовании слишком далеко…
Тело Любаши лучилось свежестью. Она стояла перед зеркалом, подняв руки – вытирала полотенцем голову. Ее девичьи груди поднялись вверх, соски торчали в разные стороны. А Маргарита еще лежала в ванне, и белоснежные хлопья пены окружали ее, словно кружево.