Медовый заговор - стр. 31
Придумал все, конечно, Андрей, а Валерка, как всегда, в порученцах у этого вампира Маслакова. Этот номенклатурный клоп доведет Валерку до цугундера.
Валерка ведь совершенно безвольный!
Почему она влюбилась именно в Валерку? Семнадцать лет! Семнадцать лет она строит воздушные замки, лелеет надежду, что Петровский угадает шестым чувством, увидит сердцем, рассмотрит внутренним зрением в ней ту единственную, с кем можно просыпаться по утрам. Ведь он никого из своих девок не оставляет на ночь – она это знала доподлинно. Шура знала обо всех его альковных похождениях, знала и все равно любила, и хотела ребенка от него!
Родить от кого-то другого – Александре такая мысль и в голову не приходила. «Плод любви» и «дитя любви» – это же не пустые слова! Это ничего, что любовь односторонняя, она любит и за себя и за Валерку.
Некоторое время Александра предавалась своему горю, которое называется «безответная любовь». Горе было застарелое, пустившее в ней корни, ставшее альтер-эго Александры Брусенской.
Потом мысли незаметно свернули к последним событиям.
Под «Массандру» все казалось не таким драматичным, а в реальности коллектив отказался подписывать жалобу. Никто не верил в успех дела. И правильно. С жалобой наперевес эту твердыню не одолеть.
Александра потерла виски. Как же ей все надоело! Была бы у нее семья, послала бы она всех к черту!
В памяти всплыли слова Капитолины Старостиной. Или уже не Старостиной, а как ее там по мужу…
Что Капа предлагала? Сублимировать? Отнять у Валерки его «Древо жизни»? Если у Валерки отнять клинику, эта присоска, этот клоп Маслаков к нему всякий интерес потеряет.
От пришедшей мысли Шура даже про головную боль забыла. На что она готова ради своего божества? Готова заключить союз с чертом?
Где-то у нее был телефонный номер… если не князя тьмы, то его ближайшего приспешника.
Решительно поджав губы, Брусенская нырнула в выдвижной ящик стола, выгребла несколько потрепанных блокнотов, перебрала и спрятала назад все, кроме одного.
Холодея от собственного авантюризма, полистала видавшую виды записную книжку. Вот он, полустертый эмтээсовский номер.
Со страхом и тайной надеждой, что срок давности истек, номер не существует, или абонент отправился в мир иной, Александра набрала цифры.
Как ни странно, срок давности не истек, ничего не изменилось, номер был активным, и абонент здравствовал.
Александру посетила ясная мысль, что она совершает непоправимое. Что после этого звонка она уже не сможет жить как прежде.
Отступать было поздно. Пребывая в странном, точно замороженном состоянии, она сделала шаг: