Медный гусь - стр. 19
Пришлось сделать привал. Хочубей угомонился, негромко скулил, иногда заходился сиплым кашлем, отхаркивая заколдованную вогульским шаманом воду, и со стоном ощупывал дрожащими пальцами пах. Стрельцы притихли, пристыженные и испуганные. Один только Семен Ремезов суетился, не выказывая ни опасения, ни тревоги. Первым делом он распорядился развести костер и надрать бересты и, пока это исполняли, сбрызнул рану на ребрах стрельцу водкой, перевязал. Когда принесли бересту, туго набил ею медный котелок с плотной крышкой, который водрузил на угли. Затем оголил Хочубею срамное место, долго рассматривал разбухший посиневший уд, ощупал кости вокруг, заставив стрельца заскрипеть от боли зубами.
– Кость целая, – постановил лекарь, возвращая портки на место. – Но мочиться тебе, друже, неделю через ой-ой-ой придется.
Далее Ремезов отправился в лес искать какой-то особенный мох. Пару часов спустя он его отыскал и, воротившись, напихал зеленую мякоть пострадальцу в пах. Выудил из-за пазухи склянку с жижей цвета сепии, разболтал несколько капель в чарке с водой (снадобье воняло ужасно), влил стрельцу в рот. Хочубея к тому времени лихорадило, так что отец Никон бдил подле хворого, молился и ждал, когда тот просветлеет сознанием для причастия, может быть, последнего.
За это время успел отличиться Игнат Недоля. Он взялся рубить дрова, да так увлекся, что зарядил себе обухом топора по лбу. Пришлось Семену и его в чувства приводить.
К вечеру Егор Хочубей притих, забылся сном, а путники собрались за трапезой у костра. Жевали полву с сухарями, но без аппетита, мысли всех крутились вокруг случившегося.
– Щука, говоришь? Да в ней полторы сажени! Я о таких щуках слыхом не слыхивал. Она же башку человеку откусит и не подавится! – разгорячился стрелец Ерофей Брюква, человек замкнутый и угрюмый, недоверием под самую макушку набитый; ну да теперь несуразица с Хочубеем подвигла и его свое слово сказать.
Перегода по своему обыкновению в задумчивости шапку на лоб сдвинул и чесал голый затылок, слушал молча.
– Иртыш безмерный, а по реке и щука, – рассудительно молвил сотник, потирая пальцами лоб. – Чего без толку рыбину в демона рядить?
– Что-то мы ни налима, ни осетра таких размеров не брали! – съязвил Васька Лис, изначально на язвительность настроенный. – Чего ж они не по реке-то?
– А крест на голове у щуки был? – вклинился Игнат Недоля, сияя гулей на пол-лба.
– Чего? – не понял Васька Лис.
– А того. Щука щуке рознь. Господь щуку сотворил, чтобы она в реках да озерах княжила, а черт, на то глядя, и себе решил водяного волка вылепить. Господь, об том узнав, всех своих щук пометил, с того дня все его щуки на голове крест носят. А у чертовой щуки креста на голове не бывает.