Медный ангел - стр. 18
Она разожгла огонь, вскипятила воду, бросила в парящий котелок пучок мяты, немного шиповника и листьев малины. Налила себе вина, и опустилась на стул, ожидая, пока отвар настоится и можно будет его процедить.
Она поправила покрывало и глотнула из бокала. Пора возвращаться в комнату к Виллеру. Сейчас снова придет Жерар, которого она заставила остаться в замке, и снова пустит раненому кровь. Отвратительное зрелище, но делать нечего – это единственный способ уменьшить лихорадку, как утверждает лекарь. А Камилла платила ему достаточно, чтобы доверять.
Ад существует, Виллеру знал точно.
В свой маленький личный ад Теодор спускался не впервые: он шел по ледяной лестнице, а она не заканчивалась. Просто не заканчивалась, и всё. Освещенная лишь мертвенным мерцанием голубого льда, она вела все вниз и вниз. По ней можно бежать и катиться кубарем; можно ползти, пока ладони не почернеют от холода. Самый громкий крик звучал там комариным писком. Лестница была проста и оттого до ужаса реальна. Она никуда не вела, замкнутая в кольцо. Иногда Теодор останавливался и бился, бился об лед, пытаясь расколоть его, но ничего не получалось.
Потом появлялся какой-нибудь свет, и лестница таяла.
На сей раз, этим светом оказался огонек свечи, стоявшей у изголовья кровати. Теодор моргнул; даже это далось ему с трудом. Ему казалось, что сердце стучится о ребра не чаще, чем раз в полчаса; но, конечно, оно билось чаще.
Тело еще хранило холод ледяной лестницы, холод царства неподвижности и смерти, но левой руке было отчего-то очень тепло. Теодор скосил глаза и увидел каштановые пряди, выбившиеся из когда-то бывшей безупречной прически. Камилла спала, положив голову на руку шевалье де Виллеру, под глазами у нее залегли тени.
Теодор некоторое время смотрел на спящую женщину, опасаясь ее разбудить. Сон смягчил ее черты, и лицо, ранее решительное, сейчас было невинно-беспомощным, как у ребенка. Брови ее подрагивали: снится что-то плохое.
Я совсем не знаю этого медного ангела, так откуда мне известно, какие она видит сны?..
Словно почувствовав его взгляд, Камилла пробудилась; лицо дрогнуло и застыло в привычной маске самоуверенной решительности прежде, чем открылись глаза.
– О, шевалье, – она подняла голову, – как приятно, наконец, видеть ваш осмысленный взгляд. Глаза без разума – страшное зрелище, теперь-то я знаю.
Да?
– Да. И я хочу, чтобы вы помогли мне, шевалье. Будьте любезны, пейте то, что я пытаюсь в вас влить. Мне надоело наблюдать, как из вас сцеживают кровь. Будь я старым вурдалаком, хлопала бы в ладоши от радости, но я не вурдалак, мне вас очень жалко.