Медленный фокстрот в сельском клубе - стр. 28
– А ты уже на своём Моте?
– Мотя классный, пап! Я его люблю.
На полпути к кухне Вячеслав Ильич был молча, тайно, из-за угла удержан за халат Гелой Карловной, вежливо принудившей его надеть джинсы, высохшие от пролитого чая.
В представлении Гелы Карловны супружескую интимность в виде голых ног непозволительно было демонстрировать перед другой женщиной. Именно другой, чуждой и даже враждебной женщиной казалась теперь Геле Карловне дочь, набравшая силу и мощь представительницы одного с ней пола.
На кухне место у Вячеслава Ильича было у окна и представляло собой старинную банкетку, обтянутую кожей с конским волосом внутри.
Он всегда садился именно там, будто в театральное кресло по билету и с таким чувством, что если он сядет куда-то ещё, то придут законные владельцы и попросят освободить, одной своей вежливостью устыжая его.
Вокруг стола располагались ещё диван и три стула.
И в отличие от педантичного хозяина его женщины при рассадке были совершенно недисциплинированны.
И так как исследователь был в Вячеславе Ильиче сильнее борца за историческую справедливость, не выключался ни на минуту, словно чутьё у зверя, то он давно приметил, что для жены и дочери с их природными соперническими наклонностями всегда было принципиально важно сесть по настроению, занять удобную позицию, будучи всегда инстинктивно настороже по отношению друг к другу.
Они всегда долго не садились, ожидая первого движения, как выхода из укрытия, капитуляции.
На этот раз не выдержала Варя, плюхнулась на диван, закинула ногу на ногу, выставив напоказ мотосапог изощрённой конструкции, с множеством застёжек, накладок, прошивок, и сама любуясь им.
Гела Карловна села в отдалении и вся подобралась.
Цейлонский чай пили из немецкого фарфора и с овсяным печеньем брянской фабрики.
Как бы оттягивая какую-то недобрую весть, женщины напористо болтали, отпускали шуточки, вообще – звучали.
Наконец Вячеслав Ильич произнёс:
– Ну, что же, дамы и господа, настало время деду Матвею свечку в храме ставить и ехать на родину новые замки врезать.
Стало тихо, словно кипящую воду сняли с огня.
– Наш «немец», надеюсь, выдержит полторы тысячи километров в оба конца. Смотаюсь по-быстрому. Застолблю.
Варя щёлкала застёжками на сапоге, ослабляя охват голени, а Гела Карловна смотрела, как она это делает.
– Возражений не слышу. В принципе, чувствую поддержку семьи. Варвара! Правильно я понимаю?
– Пап, ну святое же дело!
И опять застёжками щёлк-щёлк.
Вячеслав Ильич, нетерпеливо подрагивая ногой, кидал в рот печенюшку за печенюшкой.
Наконец услышал и от жены: