Медленный фокстрот в сельском клубе - стр. 23
Что-то неудержимо привлекательное было в этом неожиданно случившемся родстве сердец – он сознательно старался не прибегать к термину душа, как сомнительному и туманному.
– Меня зовут Вячеслав. Можно Слава. А вас?
Она не без испуга взглянула на него, как бы желая узнать, понимает ли он, куда может завести эта дорожка. Увидав в нём оглашенного, с некоторым даже безумством в блестящих светлых глазах, ничего не желающего знать кроме её имени, тихо ответила:
– Леся.
– Как! Леся? Именно Леся, а не Люся? Я не ослышался? Это вроде как украинское имя!
– Вообще-то я Александра.
– Нет, Леся – это хорошо. Очень хорошо!
Он проводил её на место и сел к собутыльникам.
Словно ужаленный, вскочил со скамейки его сосед Валера в кепке-развалюхе и застиранной майке под пиджаком. Парень встал в бойцовскую позу, ударил кулаком себе в ладонь и сказал:
– А ну, барин, пойдём выйдем.
– Зачем? – захваченный приятными лирическими переживаниями, Вячеслав Ильич не сразу уловил перемену в настроении парней.
– Разговор есть.
– Тут не можешь сказать?
– Что, сдрейфил, купец?
Только теперь понял Вячеслав Ильич, что предстоит расплата за удовольствие держания в своих руках этой самой Леси.
Он скинул плащ, бросил поперёк лавки и оставшись в одной битловке, плечистый, намного выше вызвавшего его на бой Валеры, первый сбежал по ступенькам и ещё ниже по тропинке, под гору на лужайку, у впадения в реку Маркова ручья.
Оглядел позицию, попятился, встал спиной вплотную к кустам, помня уроки молодых уличных потасовок возле студенческого общежития на московской окраине, беспощадно жестоких с битьём лежачего, и засучил рукава оранжевой водолазки.
Парни спустились втроём и дрались неохотно, ритуально.
Вячеслав Ильич в своей яркой одежде метался на фоне кустов как солнечный блик.
Отмахивался удачно. Устоял.
Попинали, правда, по ногам, пару раз достали до губ и скулы, на том и успокоились.
Подвели итог:
– Шурку не трожь!
– Какую Шурку, что вы, ребята? Её Лесей зовут.
– Для кого Елеся-колеся, а для меня – Шурка.
– Кто же она тебе будет – жена? Невеста?
– Сеструха. Ты поиграешь и уедешь в свою Москву, а ей тут жить.
– И потанцевать нельзя?
– Ну, в общем, ты понял, купец. Предупредили тебя…
Вячеслав Ильич следом за парнями опять взошёл на танцплощадку, надел плащ и сел на скамью.
Он бы, конечно, снова пригласил её, хотя бы только и в пику «братану», но объявили белый танец, и она сама пересекла пространство очень быстрыми шагами, говорящими о том, что она догадывается о случившемся, негодует на защитничков и заявляет свою волю и право выбирать, с кем ей быть этим вечером.