Медиум идет по следу - стр. 36

Полюбовавшись рассветом, я задернула шторы и задумчиво посмотрела на одинаковые тома в богатом малиновом переплете с золотым тиснением. Неужели придется начинать поиски плаща с тех незапамятных времен, когда «смелый юноша из рода Кендриков охотился в глуши и увидел прекрасную деву, совершавшую омовение на берегу лесного озера»?

Решительно нахмурив брови, я полезла на лестницу. К работе с литературой мне было не привыкать! Когда другие пансионерки играли на улице – я в одиночестве делала уроки, когда они делали уроки – я пряталась в библиотеке пансиона, куда почти никто не заходил.

Один за другим вытаскивая тома, я обратила внимание на последний – его бархатная обложка была ярче остальных, а тиснение не потускнело. Должно быть, бабушка не так давно приобрела новое издание.

Не знаю почему, но меня тянуло взять книгу в руки. Что я и сделала. Она была не такой объемной, как предыдущие, поэтому я с комфортом устроилась в кресле у окна и принялась перелистывать страницы. С них смотрели маги последнего столетия, уродившиеся в этой земле.

Слияние Кармодона и Неверии в одно государство возымело неожиданный эффект, вошедший в историю под названием «Слабость маны». Кармодонцы, способные к магии, были чрезвычайно редки. А среди неверийцев, наоборот, рождалось много сильных волшебников. Сам за себя говорил тот факт, что все знаменитые маги прошлого появились на свет именно в Неверии. Когда граница между государствами исчезла, браки между кармодонцами и неверийцами стали делом обычным. Среди детей, родившихся в таких браках, процент имеющих магические способности был выше, чем раньше, а «сила» магии – на порядок ниже, чем у волшебников прошлого. Проще говоря, Норрофинд оказался наводнен магическими посредственностями, по-настоящему сильные маги стали редки.

Отчим был сильным магом. Возможно, именно этим объяснялось его требовательное отношение ко мне. Когда выяснилось, что я – магическая бездарность, он был сильно разочарован. Его попытки исправить ситуацию и сделать из меня полноценную волшебницу попортили нам обоим немало крови. Однако, когда я покинула дом, отношения стали вполне терпимыми. Он начал относиться ко мне, как к вещи, которая не нужна, но выбросить не позволяют правила приличия. За редкими совместными обедами мы поддерживали светскую беседу и регулярно поздравляли друг друга с праздниками и памятными датами.

Выбросив из головы не самые приятные воспоминания о времени, когда я жила в материнском доме, я перевернула страницу.

По традиции Валиантумы иллюстрировали вручную. С картинки на меня смотрел худощавый темноволосый мужчина с «ястребиным» носом, острым подбородком и пронзительным взглядом серых глаз. Художник исключительно удачно передал их оттенок – не классический серый, а серый стали с неярким блеском…