Медальон Распутина - стр. 13
– Как тебя звать-то, вьюнош? – спросил он сухим каркающим голосом.
– Григорием.
– Чувствую в тебе большую силу, Григорий! Далеко пойдешь, большие дела делать будешь…
Он вдруг замолчал на полуслове, шагнул к Григорию и прикоснулся рукой к его лицу.
– Далеко пойдешь, Григорий, с большими людьми спознаешься… с самыми большими… с самим Государем запросто говорить будешь… но конец твой будет страшным… кровь вижу… кровь на снегу… много крови… еще полынью вижу… прорубь во льду…
– Это ничего, что страшный конец! – неуверенно проговорил Григорий. – Главное, что посередке! Далеко, говоришь, пойду? Ну так и хорошо! Хоть час, да наш!
Лебедкин и Дуся вернулись в родное отделение, и первым, кого они встретили в коридоре, был Коля Еропкин, который уныло топтался у кофейного автомата.
Автомат, как всегда, не работал.
– Ну и подсиропил ты нам дело! – возмущенно проговорил Лебедкин. – Теперь придется на край света тащиться, в Подпорожский район… представляю, какой это медвежий угол!
– И ничего не медвежий! – обиженно отозвался Еропкин. – Очень красивые места! И рыбалка там отличная! А уж сколько грибов и ягод, я и не говорю!
– Может, летом и красивые, а сейчас я себе представляю… здесь-то, и то в окно выглянуть противно…
– И я, между прочим, оттуда родом! – продолжал обижаться Еропкин. – Малая родина… И каждое, между прочим, лето хоть на недельку, а съезжу туда, к истокам припасть…
– Ну извини, я ничего такого не хотел сказать… просто сейчас ехать туда неохота…
– А какое конкретно место тебе понадобилось?
– Деревня Таракановка, – поморщился Лебедкин. – Одно название чего стоит…
– Таракановка? – переспросил Еропкин. – А ты, Петя, ничего не перепутал?
– С какой стати?
– А с такой, что Таракановки уже пять лет как нет.
– Что значит – нет?
– То и значит. Нет больше такой деревни. Была, да сплыла. Пять лет назад ее из списка населенных пунктов исключили и электричество отрезали.
– Ты уверен?
– Конечно! У меня бабушка неподалеку живет, в деревне Малые Зяблики. Говорю же, каждое лето ее навещаю. Бабка упрямая, уж мать хотела ее в город переселить, она – ни в какую! Тут, говорит, и помру, где родилась и всю жизнь прожила. Да только она еще всех нас переживет – дай бог здоровья ей! У них в Зябликах тоже всего полторы старухи осталось, но все же, пока есть живые люди, деревня в списке значится, и автолавка по пятницам приезжает, и электричество есть, и даже рейсовый автобус раз в день останавливается. А в Таракановке пять лет как никто не живет… стоят еще какие-то дома заколоченные, без окон, да и те скоро развалятся или сгорят…