Медальон двух монашек - стр. 37
Однако тут же уловила, как кто-то под водой тихонько крутится возле пальцев и щекотится.
─ Ну, паразиты, вот я вас! ─ это была еще не улыбка, а только попытка улыбнуться сквозь горькую ухмылку. Но что-то уже произошло. В этой сплошной черноте жизни появилась огромная дыра, в которую начал брезжить свет надежды.
Марфа топнула ногой. И пескари тут же исчезли.
─ Вот возьму и брошусь в воду! ─ этот голос она сама не узнала. Хриплый, сиплый и булькающий. ─ Разве это её голос?
Однако тут же кто-то внутри нее издевательски начал подталкивать. ─ Ага, давай – давай. Прыгай в воду! Вот посмеются-то твои враги. Они тут же раструбят всем вокруг: «Посмотрите на эту дуру! Ей только один разок сделали больно, а она уже собирается топиться! Ну и черт с ней: баба с возу – кобыле легче!».
Да, этот кто-то хорошо знал, что нужно сказать, чтобы затронуть самое больное место девушки.
─ Утопленницу захотели? Вот хрен вам! А вот возьму и не буду! ─ и в этот раз она не узнала своего голоса. Да и не голос это был, а рык какого-то раненного животного: громкий, сильный и хриплый. Глаза ее сузились, рот раскрылся в хищном оскале, обнажив крепкие клыки, готовые разорвать любого в клочья.
Кулак её с такой силой ударил по воде, будто бил своих противников. Раз, другой, третий. И вот она уже обеими руками била податливо-жесткую чистую воду, рыча на своих врагов, и не замечая, что с каждым ударом чистая вода смывает с нее нечто грязное и тяжкое, освобождая место чему-то новому, ей неизвестному. Однако каким-то звериным чутьем поняла, что стала значительно сильней и неуязвимей.
Даже когда в погоне за своими врагами нырнула в прохладную чистую воду Хопра, насыщавшего её силой нового, неизвестного, скорее ощутила, чем поняла, происходящую в ней перемену. Будто змея при линьке, меняла кожу. Только это было не то: она сама менялась.
С каждым взмахом рук под водой очищалось её поруганное тело. И так ей было хорошо, что вынырнув, она улыбнулась радостно и погрузилась вновь в чудодейственные воды Хопра-батюшки. Раз за разом ныряла и выныривала, плыла против течения, отчаянно пытаясь победить его, пока не пришла окончательная мысль. ─ Надо жить и бороться за себя!
Когда же, устав от неравной борьбы с течением, Марфа вышла на берег и упала без сил на свой любимый камень, туч на небе не осталось, а ласковое солнышко начало усердно сушить её озябшее тело и мокрую одежду. Это уже была не та Марфа, которая хотела утопиться. На камне лежал боец, уже имевший опыт борьбы с насильником, и не кисейная барышня, готовая сломаться от первого удара Судьбы.