Мёд жизни - стр. 15
Так говорила она себе, чтобы потом поделиться своими открытиями с Ваней.
Их окружали обычные люди и «типажи»: задиры, зануды, ханжи, карьеристы, подлецы, трудяги, правдолюбы, шалопаи, жулики; люди, катящиеся по установленной колее, словно отрабатывающие проложенный «сверху» маршрут; встречались, впрочем, и оригиналы – непонятные, загадочные, самодостаточные; на работе Женя насмотрелась на людей публичных – как наркотик, им нужны софиты и трансляции, без подпитки миллионов они сохнут и вянут, как вампиры без крови; наконец, есть люди гениальные, одарённые могучим умом или воображением, будто парящие над всеми, создающие произведения или совершающие открытия, которыми пользуется всё человечество (хотя они не заботились об общественной пользе, это у них вышло между прочим, от избытка сил). И, наконец, над всей людской пирамидой был для неё Ваня. Человек, способный творить не только музыку, но и творить человека «из ничего», так, как, допустим, он сотворил её…
Временами её тянуло вниз – от неверия. Тогда она пыталась смотреть на вещи обыденно, «как все», и тогда получалось, что жизнь её разгромлена, её положение чудовищно, она – в неопределённом семейном статусе (даже двусмысленном), а с точки зрения религии – вообще в страшном грехе; тогда она пробовала как-то упорядочиться, придать себе хотя бы внешний вид «добродетельности»; но эти благие намерения только ослабляли Ваню, он всё чувствовал запредельным, первобытным чувством, и всё знал про неё, ничего не спрашивая.
Но любое её простое, искреннее слово («я тебя люблю») было целительным, и лечило его – на глазах. Будто это не слово, а оазис с ключевой водой, до которого наконец-то добрался бредущий по пустыне одинокий путник…
На следующий день они снова вышли на улицу, снег осел, кое-где обнажилась земля, чёрные латки на березах стали ярче, контрастней, знакомая ворона (видели в окно) летала как-то боком, будто балуясь, сварливо и заполошно каркая.
Теперь они ходили по кругу, как им посоветовал вчерашний пациент, сделали три неспешных обхода, Ваня жаловался, что в ногах нет твёрдости, а она говорила ему, что «лучше плохо ходить, чем прочно лежать».
– Ну, у тебя все аргументы ободряющие…
Они хохотали.
Позже, сидя в холле у лифтов на диванчиках у окна, они твердили друг другу о своей любви. Обсуждали быт: «Если бы не ты, я бы не стал сегодня ужинать. Ты возвращаешь меня к жизни».
Да, она дарила, возвращала ему то жизнелюбие, которым когда-то он одарил её – ведь она бы могла прожить свою жизнь в величайшем несчастии, в заблуждении, путая фонари с солнцем! А может, при её впечатлительности, рядом с другим человеком она бы давно погибла?!