Мечтатель - стр. 8
С одной рукой и одной ногой взобраться на высоту втрое больше твоего роста – для этого нужны терпение и сила. И того и другого маловато было у Плохой Куклы. Ее розовое тельце дрожало от напряжения, и, вскарабкавшись до середины ножки, она искала, обо что бы опереть свой костыль. Она пыхтела и кряхтела все громче и жалобней. Наконец над кроватью показалось ее лицо, совсем уже потное. Питер запросто мог протянуть руку и поднять инвалидку на кровать. И так же запросто оплеухой сбросить ее на пол. Но ни того ни другого не сделал. Уж очень было интересно. Посмотреть, что будет дальше. Плохая Кукла продолжала карабкаться с криками: «Чертова мать!», «Залягай тебя комар», «Вонючая тянучка». Питер увидел, что головы всех кукол в комнате повернулись к нему. Голубые глаза блестели и таращились еще сильнее, слышалось тихое шушуканье, будто вода журчала в камнях. Шепот перерос в бормотание, а потом все пять дюжин зрителей взволнованно загомонили разом.
– У нее получается! – в гаме расслышал Питер.
– Сейчас мы кое-что увидим, – откликнулась другая кукла.
Еще одна выкрикнула:
– Что справедливо, то справедливо.
И еще два десятка одобрительно загалдели:
– Да?
– Правильно!
– Верно сказала.
Плохая Кукла отпустила костыль и положила руку на кровать. Она цеплялась за одеяло, старалась ухватить его покрепче, чтобы подтянуться. На другой стороне комнаты раздались одобрительные крики, и вдруг куклы, все как одна, двинулись к кровати. С подоконников, с верхушки зеркала, с кровати Кэт, из игрушечной коляски они соскочили на ковер и, подпрыгивая, спотыкаясь, гурьбой валили к нему. Куклы в длинных платьях вскрикивали и падали, запутавшись в подолах, а голые, в одном носке, двигались с жутким проворством. Коричневые и розовые, черные и белые, они надвигались волной, а из каждого недовольного рта неслось: «Что справедливо, то справедливо». И в каждом остекленелом глазу стыла злость, которую Питер всегда угадывал в этой миленькой младенческой голубизне.
Плохая Кукла влезла на кровать и стояла, усталая, но довольная собой, и махала толпе, собравшейся внизу. Куклы сгрудились и торжествующе вопили, поднимали коротенькие руки в ямочках, приветствуя свою атаманшу.
– Что справедливо, то справедливо, – опять галдели они.
Питер отодвинулся на дальний край кровати. Он прижался спиной к стене и обхватил руками колени. Это было что-то необычное. Мама, конечно, услышит галдеж наверху, поднимется сюда и прикажет им замолчать. Плохой Кукле надо было отдышаться, поэтому она не мешала им гомонить. Потом она взяла свой костыль, и кукольная толпа разом смолкла.