Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка - стр. 7

- Кто зовет? – безмятежно спросил Егор появившегося деда.

- Петруш, да как же это? – встревоженно спросила деда Авдотья. – Как Егорка-то служить будет без памяти?

- Без памяти? – проворчал дед. – Сейчас еще ка-а-ак тресну, так мозги на место встанут. А не поможет, хворостиной полечу. Хватит языком молоть, хозяйка ждет. И смотри у меня! – Дед показал Егору кулак. – С памятью или без, веди себя прилично! За мной, живо!

Шутники расстарались и на обстановку дома. Все выглядело правдоподобно, как будто вещи настоящие: мебель красного дерева, ковры, канделябры, картины, вазы, часы, рояль…

Егор шагал за дедом, мрачный, как туча. Кому ж понравится, когда такое творится?!

- А вот познакомьтесь, Василий Леонидович. И вы, Ульяна Дмитриевна. Внук мой, Егор.

Произнеся это, дед подтолкнул Егора вперед, да зашипел в спину:

- Кланяйся. Ниже кланяйся, в пол!

Егор же застыл на месте, как соляной столб. Потому что прямо на него, округлив от изумления глаза, смотрела Янка. Ульяна Белозерская, дочь дворничихи. Его любимая заноза.

4. Глава третья, в которой героиня склоняет героя к обману

Глава третья, в которой героиня склоняет героя к обману

- Милейшая Ульяна Дмитриевна, кого вы так испугались? – спросил Василий Леонидович с ехидцей. – Своего мажордома?

- Да вы его, верно, признали, ваша светлость? – поспешил на подмогу Петр Фомич. – Вспомнили? Мальчишкой он дворовым в имении вашего батюшки жил, под Саратовом.

Мальчишкой? Пораженная сходством мажордома с мужчиной из сна, Ульяна не могла сообразить, о чем толкует управляющий.

- Не признала, - ответила она, опомнившись. – Испугалась, потому что вид у вашего внука, Петр Фомич, неподобающий. Сапоги замызганы, брюки в грязи, рубаха помята. И не стыдно было являться в таком виде?

Последний вопрос она грозно адресовала Егору.

- Простите, ваша светлость, я недоглядел, - смущенно пробормотал старик.

- А вы его, Ульяна Дмитриевна, выпороть велите, - подсказал Василий Леонидович, пальцем выбирая повидло из ватрушки. – Розгами. А то и плетью. Он, шельма, перед тем, как явиться под ваши светлы очи, пил беспробудно. От него и сейчас самогоном разит.

- Неправда! – вдруг подал голос Егор.

И тут же получил тычок от деда. Видимо, болезненный, потому что поморщился и схватился за бок.

Ульяна тоже поморщилась. Василий Леонидович с сестрой, да и другие обитатели дома, наказывать крепостных не брезговали. Чуть кто провинится – сразу под розги. А она этого не любила, жалела слуг. Так что пришлось на правах хозяйки запретить всякую расправу без ее ведома.

- Мои крепостные! – кипятилась она, схлестнувшись с Ольгой Леонидовной. – Без моего позволения не имеете права!