Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка - стр. 26

- Как? – удивился он. – Разве такое возможно?

- Сложно, конечно. Однако у Ольги Леонидовны связи есть, чтобы получить разрешение у архиерея.

- Мда… А замуж вы не хотите, - заключил Егор. – Но если не удастся напугать вашего брата, боюсь, я бессилен.

- Ничего, - подбодрила его Ульяна. – С ним я как-нибудь справлюсь. Лишь бы мачеха в Москве осталась.

- Так вы одобряете план, ваша светлость?

- Нет, - ответила Ульяна. – Но мешать не буду.

- Я и не собирался вас подставлять, - обиделся вдруг Егор. – Вся ответственность на мне.

- Не в этом дело… Понимаешь, я знаю, что совершаю грех… - Отчего-то, объясняясь, Ульяна запиналась и краснела, как девочка. – Но вроде как сказала «нет», и мне чуточку легче…

- Женщины, - едва слышно выдохнул Егор. – Ваша светлость, мы вроде как пришли. Дальше куда?

Толкаться с Егором по торговым рядам Ульяна не желала, поэтому велела идти к Кузнецкому мосту, где находились и лавки готового платья. Она имеет право одеть Егора, как управляющего. Дед в костюме щеголяет, а чем внук хуже?

В первой лавке договориться с продавцом не удалось. Егор кривил рожи и незаметно дергал Ульяну за платье.

- Что такое? – раздраженно спросила она, едва они вышли из лавки.

- Ткани плохие, - заявил Егор. – Гниль. Строчка неровная. А просит дорого. Обмануть вас хотел.

- Вот как… - Ульяна думала недолго. – Значит, сам будешь выбирать. И торговаться тоже.

- Так вы бюджет обозначьте…

- Что?

- Сколько денег потратить можно?

- А, вот у меня с собой… - Ульяна заглянула в кошель и сообщила Егору сумму. – Но еще на баню оставь. И мне кое-что купить нужно, вот список.

- Ок, - непонятно ответил Егор. Поморщился и сказал иначе: - Хорошо, ваша светлость.

- Надоел ты со светлостью, - проворчала Ульяна. – Зови по имени.

- Ульяна?

- Ульяна Дмитриевна!

- Ладно, понял, - согласился Егор.

Он сосредоточенно посмотрел направо, налево, проследил взглядом проезжавшую мимо коляску и, встряхнувшись, как пес, пригласил Ульяну заглянуть в следующую лавку.

11. Глава десятая, в которой героя мучает чужая совесть

На свое отражение в зеркале Егор насмотрелся всласть: и в профиль, и анфас. Однако в одежде, а не как хотелось бы, голышом. Впрочем, он почти уверился, что отметины от ожога не найдет, не его это тело. Иначе откуда в голове взялись воспоминания о том, чего он никогда не делал?

Поначалу это пугало. Егор чуть не поседел, когда сообразил, что помнит заброшенный дом и сад, где мальцом обносил плоды с деревьев. И так ясно все встало перед глазами! И как через забор лазил, и как с дерева упал, содрав кожу на животе. И как дед уши драл, дождавшись, когда ссадины заживут.