Мажор на крючке - стр. 5
Подняв голову, взглянула на подругу. Хотя… Подруги не должны поступать так, верно?
— Почему, Лен? — подняв взгляд, я повторила вопрос.
— Ты даже не представляешь, какую огромную сумму отдал за картину этот богатый мудак. — Лена мечтательно закатила глаза. — Я же говорила, «Розы» одно из твоих лучших произведений. Не удивительно, что именно на нее обратили внимание.
Еще бы!
Эту картину я писала под таким впечатлением, с таким небывалым вдохновением, что мама не горюй. Первая картина с момента долгого воздержания.
— Лен, деньги не имеют значения, — напомнила очевидное. — Эта картина дорога мне как память.
— Не думаешь о себе, о Кире подумай! — поддела Лена. — Это тебе не нужны деньги, а твоей дочери еще в институт поступать. Приданое, опять же стоит подготовить.
Я горько усмехнулась. Вот на что способны бывшие подруги ради собственной выгоды. Лена получала тридцать процентов от сделки, в этом проблема. А не в том, что она позаботилась о моей дочери.
— Кире только семь, — напомнила я. — Она в этом году пойдет в школу, в одну из лучших, благодаря собственным знаниям и умениям. Она способная девочка и, вполне вероятно, что и в институт поступит на бюджет. Но об этом пока рано. Что до денег: да, мы не шикуем, но и не голодаем.
— Угу, и ты готова и дальше продолжать работать официанткой, вместо того чтобы заколачивать реальные деньги за свои работы. Аделина, очнись! — Сильные пальцы Лены вцепились в мои плечи и встряхнули, точно я была пыльным половичком, а не человеком. — У тебя же талант! А ты не хочешь писать, не берешься за обучение. И хватит этих вечных разговоров про вдохновение! Соберись уже, начни жить нормально.
Как будто я не пыталась…
Много раз говорила себе то же самое. Брала в руки кисти и подолгу стояла возле пустого холста, мечтая создать хоть что-то. Но не шло. Вдохновение не работает по щелчку пальцев. Когда мы с Киром расстались, я словно бы умерла, утратила не только вдохновение, но и себя саму. Лишь иногда, когда воспоминания о нем были особенно сильными и яркими, я снова писала. Порой просыпалась среди ночи и на цыпочках, боясь разбудить Киру, перебиралась в маленькую мастерскую, подобную той, что была у меня прежде. Могла рисовать всю ночь. А наутро наступало похмелье. Вместе с рассветом поднималось ощущение того, что все в прошлом. Ничто уже не вернуть.
Только Кира…
Моя любимая доченька, так похожая на отца, держала меня в этом мире. Не представляю, что бы стало со мной, не будь ее. Ради дочери я заставляла себя готовить завтрак для нас обеих, прятать слезы за улыбкой, ходить на работу, выполнять ежедневные рутинные дела.