Майя Кристалинская: песни, друзья и недруги - стр. 32

Вышинского бы им, этим «разгильдяйкам», Андрея Януарьевича, тогда узнали бы кузькину мать, поняли бы, как дезертировать с передовых позиций трудового фронта! Авиация-то у нас какая была сталинская!

Ровно месяц «дезертирки» сидели у кабинета Тер-Маркаряна, ежедневно приходили туда как на работу – к девяти утра. И уходили как с работы – в восемнадцать. Никому они не были нужны до тех пор, пока к Тер-Маркаряну не пришел замначальника КБ генерального конструктора Александра Сергеевича Яковлева, создателя знаменитых Яков, Михаил Григорьевич Бендерский. «Возьми, Миша – попросил его Тер-Маркарян, – двух девчонок – сделай одолжение» – «Двух сразу?» – «Ну да». – «Ладно, если ты просишь, пусть зайдут ко мне». – «Да чего им заходить, они здесь тебя ждут! Сидят у двери приемной».

Бендерский вышел из кабинета, вскоре вернулся и, улыбаясь, сказал: «Славные девчушки. Я уже с ними договорился. Завтра же зайдут в наши кадры». Но не все оказалось так гладко. Тер-Маркаряну пришлось еще собрать комиссию по трудоустройству выпускников. Майя и Валя пришли на комиссию – очи долу: ругайте, мол, но не отправляйте, все равно не поедем. Хотим работать у Яковлева. Зачем ехать за тридевять земель, где мы нe очень-то нужны, когда в Москве тоже требуются люди. Да еще где – у Яковлева!

Слез не было. Было тихое неповиновение. Была вера в справедливость – не нужно порки, не нужно подзатыльников, отпустите, мы хотим работать.

Их отпустили с миром. И они стал работать у Яковлева.

Через три года Майя Кристалинская уволилась из КБ «в связи с переходом на другую работу» – в эстраду. Валентина Котелкина ушла через сорок лет – на пенсию.

Побег из Новосибирска они старались не вспоминать.

Итак, все оказалось не столь уж сложным в этой жизни – дорога в будущее шла прямиком, без особых изгибов. Идти по ней было приятно, вот только однажды Майя споткнулась, но судьба милостиво отвела удар и снова вывела на проторенный путь.

Начались обычные будни молодого специалиста со ста десятью рублями оклада за душой, сидящего за стареньким рабочим столом с аккуратными стопками таблиц, на которых, как муравьи, расползались сотни цифр. В этих буднях были свои правила и законы.

1960-е

Рабочий день с 8.30 до 17.30. И никаких разговоров за столами – ни о женах, мужьях, детях, дефиците, футболе, кино, разводах, сногсшибательных романах у знакомых – и т. п. Только склоненные над столами молчаливые головы самых разных колеров – ничего не должно быть лишнего в эти часы, только то, что касается будущих самолетов. Группа аэродинамических нагрузок трудилась, как и все в КБ, истово. Чертила эскизы, считала-пересчитывала, бесшумно орудуя логарифмическими линейками, щелкая костяшками на металлических прутиках счетов. О, нынешняя авиаинженерия в КБ, сидящая у компьютеров и бегло справляющаяся с колонками цифр при помощи калькуляторов, тебе невдомек, что не так уж давно самые обыкновенные счеты выводили в пятидесятых новенькие самолеты из заводских ангаров, да какие лайнеры, да какие «ястребки», да какие спортивные быстроходы, бьющие все и всяческие рекорды!