Майя Кристалинская: песни, друзья и недруги - стр. 22
Радио уже не образовывало, а оттачивало вкус Майи Кристалинской. С песнями все было проще, она легко их запоминала, могла тут же безошибочно повторить. С оперными ариями было потруднее, нужно было прослушать их еще разок, и только потом она могла напеть безошибочно.
Радио в доме Кристалинских выключалось редко.
Однажды по дороге из школы Майя неожиданно предложила Вале свернуть в ЦДДЖ.
– Это зачем? – удивилась Котелкина и серьезно посмотрела на Майю. – Не могу, меня дома мама ждет.
– Ну, на минутку, прошу тебя. Какая там акустика!
– При чем тут акустика? Ты чего придумала, скажи сразу, – настойчиво попросила Валя.
– Я хочу тебе кое-что спеть. А мой исключительной красоты голос требует только хорошей акустики, – загадочно сказала Майя и потянула Котелкину за руку. – Идем, Валентина, петь буду ровно две с половиной минуты!
И Валя сдалась.
Они вошли в прохладный вестибюль и неслышно поднялись по лестнице в большой зал. В зале было пусто и тихо, он тотчас отозвался на их шаги по паркету, а когда Майя и Валя остановились, легкий стук их каблучков затух, взметнувшись под потолок. И снова стало тихо, и в этой сдавленной стенами тишине вдруг раздался чистый и взволнованный голос, из среднего регистра он легко и быстро взметнулся в верхний. Валентина ошеломленно взглянула на Майю – неужели это она поет, а не кто-то другой? Валя даже осмотрелась невольно, но никого не было, рядом стояла Майя, с закрытыми глазами, подняв руки над головой, простирая их к потолку – небу, призывая решительно:
«Силы потайные!»
Валя не думала сейчас о том, откуда эта ария, в памяти мелькнуло не очень уверенное: «Гадание Марфы», «Хованщина», словно здесь, в зале, продолжались загадки на Басманной.
«Силы великие!
Это был зов не школьницы в коричневом платье с фартучком, с белой каймой на воротничке, это был зов сильной и властной женщины, вырвавшийся из худенького девичьего тела.
«Силы сокрытые в мир неведомый!»
Голос подхватила гулкая пустота зала, увеличив его до размеров полетного контральто…
«Силы потайные зов мой услышали!»
Валя стояла не шелохнувшись, замерев от изумления – это же Майя, ее Майя так поет, ну – артистка, честное слово, настоящая артистка!
Майя спела арию и, скрестив руки на груди, молча, без улыбки смотрела на Валю, потом равнодушным голосом диктора радио объявила: «Вы слушали “Гадание Марфы” из оперы Мусоргского “Хованщина”. А теперь послушайте арию Любаши из оперы Римского-Корсакова “Царская невеста”. Поет Майя Кристалинская».
И снова закрыла глаза и пропела еле слышно: «Ох, не губи души моей, Григорий…» Голос постепенно креп, напрягался, в нем Валя услышала и тревогу, и страдание, и мраморный зал отозвался всплеском, рухнувшим откуда-то сверху…