Майне либе Лизхен - стр. 29
– Деточка, я могу вам чем-нибудь помочь? Не стоит так плакать, и сидеть на морозе негоже. Я, уж извините, невольно оказался свидетелем… инцидента. Ваш товар все равно увезли, вы идите домой, как-нибудь наладится, – подошел к Женьке какой-то старичок.
На нем было аккуратное драповое пальто, каких уже давно не носят, и смешная меховая шапка пирожком. Старичок был высокий, сухощавый и прямой, как трость, которую он держал в одной руке – а другой тянул за веревочку пустые старенькие санки. Сквозь очки с большими стеклами, в старомодной роговой оправе старичок смотрел на нее сочувственно и был немного похож на разведчика Штирлица из «Семнадцати мгновений весны» – если, конечно, представить дожившего до наших дней Штирлица, заглянувшего экономии ради на оптовый рынок. И покоренная этим сходством Женька, подвывая, всхлипывая и утирая нос покрасневшей от мороза рукой, вдруг принялась рассказывать постаревшему, но неизменно вызывающему доверие Штирлицу, что идти ей некуда, что она приехала из поселка Гари, от которого до Екатеринбурга восемь часов на поезде, поступать в педагогический. Поступила, но места в общежитии ей не хватило. Обещали на будущий год. А пока она живет у знакомой в подсобке ее магазина, и за это работает уборщицей в этом самом магазине. И что ее на той неделе хозяйка попросила на рынке поторговать – вместо мытья полов. Что идти сейчас домой, то есть в магазин, она не может, потому что в пять часов Ольга приедет и заберет ее вместе с товаром… то есть без товара, а сейчас она, Женька, не может бросить опустевший лоток. И штраф в двадцать тысяч она платить тоже не может. Произнеся «двадцать тысяч», Женька неожиданно перестала плакать и впала в оцепенение.
Дальше Герман Иванович действовал по наитию. Он подошел к продавщице сигаретного ларька, вручил ей свою визитку, написав на обороте домашний телефон. Потом заставил тетю Женю внимательно изучить свое пенсионное удостоверение, приговаривая:
– Чтобы ваша совесть была спокойна…
Затем, оставив изумленную продавщицу разбираться с наседавшей очередью курильщиков, подошел к Женьке, положил в ее сумку две оброненные блюстителями порядка коробки петард, взял ее за руку и повел к выходу с рынка. Женька не сопротивлялась. Она была так напугана и так замерзла, что ей было все равно. Лишь бы не встречаться с Ольгой.
…Подходя к дому, Герман Иванович невольно взглянул на окна седьмой квартиры – обычно в это время Елизавета Владимировна любит сидеть у окна, а ему очень не хотелось бы сейчас давать объяснения. Честно говоря, у него их и не было. Впрочем, Елизавета Владимировна – человек деликатный и с расспросами приставать не будет, даже если и увидит. А там видно будет.