MAYDAY - стр. 40
В воздухе отчетливо пахло дымом. Пока не ясно, хорошо это или плохо, но однозначно лучше, чем тошнотворный запах крови.
Выбравшись на станцию, все вместе рванули к эскалатору. Лента ожидаемо не работала, пришлось подниматься пешком. На середине пути до слуха вновь долетели крики. Но на этот раз настоящие, человеческие! Зычный мужской голос мог принадлежать военному или полицейскому. Значит, там наверху остались выжившие! Переглянувшись с доктором, они предприняли последний, финальный рывок.
Выход со станции Площади Революции.
Из подземного перехода в разные стороны расходились туннели, заваленные обгоревшими останками. Но вот в конце одного мелькнула широкая спина, затянутая в черную ткань униформы. Не удержавшись, Кристина крикнула. Ее голос эхом прогромыхал во все стороны, но военный не обернулся. Плотнее прижав маски к лицам, они помчались в сторону мужчины. Читая на ходу указатели, доктор убедился, выход вел на Красную площадь. Неужели они добрались до Кремля?! После всего пережитого, как сложно в это поверить!
Впереди просвет и двадцать бетонных ступеней, верхние из которых заливает солнечный свет. Они спасены! Рванув вперед, путники едва успели достигнуть середины лестницы, как путь преградило черное дуло автомата. Очевидно, военный все же услышал, но раскрывать объятия для приветствий не спешил.
– Не стреляйте! – поспешно вскричал доктор и поднял руки вверх. – Мы здоровые, нормальные люди.
Некоторое время человек в черном комбинезоне напряженно вглядывался в их лица, словно чего-то ожидая. Сквозь пластик защитной каски виднелся лишь пристальный взгляд карих глаз. Кристина заслонила собой брата, хотя понимала, едва ли это спасет от пули. Казалось, прошла вечность, прежде чем мужчина отвел автомат в сторону. Дотронувшись до рации на плече, он коротко сообщил:
– Прием, у нас выжившие. Мужчина, девушка и ребенок.
После короткого шипения послышался бодрый мужской голос:
– Наверх в изолятор!
Военный кинул быстро и четко:
– За мной!
Повторять дважды не пришлось.
Яркий утренний свет резал глаза. Значит, они провели в подземке всю ночь. Щурясь и прикрываясь от солнца ладонью, Док в ужасе озирался по сторонам. Открывшееся зрелище повергало в шок. Привычные с детства пейзажи изменились до неузнаваемости. Манежная площадь охвачена безумием: повсюду танки, солдаты, огонь и хаос. Со стороны Александровского сада доносились мощные взрывы, сопровождаемые густой завесой дыма. Грохот автоматных очередей чередовался с шипением огнеметов. И сквозь эту жуткую какофонию прорезывался острый, как лезвие бритвы визг, точь-в-точь как в подземке. По перекошенным лицам солдат, было очевидно, они тоже не в восторге от «трелей» зараженных.