Майдан для двоих. Семейная сага - стр. 11
В наш номер он даже не поднялся. Долго говорил с дежурным портье, что-то записывал в своём блокноте, потом стал опрашивать персонал.
В растрёпанных чувствах мы легли спать. Было уже за полночь, когда неожиданно зазвонил гостиничный телефон. Это оказался Мигель. Его английский был безупречен.
– Сеньор Козак, простите за поздний звонок. Есть информация по вашему делу. Не могли бы вы сейчас подойти в бар. Я вас жду.
Катя уже задремала, я не стал её беспокоить, быстро оделся и спустился вниз. Мигель ожидал меня за столиком в углу. Перед ним дымилась чашка кофе. Полицейский кивком пригласил меня присесть.
– Ваша пропажа нашлась, сеньор Козак, – и он достал из кармана кителя Катино колье.
– Так быстро! Даже не верится. Вы настоящий Шерлок Холмс. Огромное спасибо.
Мигель довольно улыбнулся.
– И что, я могу уже забрать колье?
– Конечно, можете, сеньор Козак. Только зря вы меня ввели в заблуждение относительно цены этой безделушки.
Я смотрел на полицейского ничего не понимающими глазами.
Он засмеялся:
– Так вас обманули тоже. Ох, уж эти женщины! А я уже подумал, что вы аферист, промышляющий составлением надуманных судебных исков против отелей.
– Что вы этим хотите сказать, офицер?
– Горничная Тереза иногда заглядывает в сейфы к постояльцам. Случалось, что позаимствует у туристов сотню евро. Но она всегда закрывала сейф. А тут не сдержала искушения. Бриллиантовое колье от Тиффани! Но в ближайшем ломбарде ей не дали за него и трёхсот евро!
– Там одних только бриллиантов на десять тысяч! – в сердцах возразил я.
– Цирконий и обыкновенное стекло! Единственная его ценность – серебро в позолоте, но оно сейчас так дёшево!
Мигель встал:
– Ваши деньги бедняжка Тереза успела потратить. Колье я вам вернул. Думаю, что вы не будете настаивать на своём заявлении.
Я не знал, что сказать. Моё молчание полицейский принял за согласие.
– Доброй ночи, сеньор Козак, – сказал каталонец и вышел из бара.
Монгол скверно играл на гитаре, но его импровизация под Вертинского в нашем окопе вызвала дружные аплодисменты. Только каталонец Хуан Дорадо по кличке Барса не смеялся. Гневно сверкнув глазищами мавра, он вырвал из рук Монгола инструмент и на ломаном русском выпалил:
– Это моя гитара! Никто трогать нельзя. Только я играть можно.
Я объяснил по-английски Хуану, что Монгол вовсе не хотел его обидеть, а просто пошутил по-дружески. Рассказал про певца Александра Вертинского, его песню о Барселоне и как Монгол её ловко перефразировал.