Маятник Смерти. «Оборотни» Спецназа - стр. 26
Проговорив этот заранее придуманный и продуманный текст и надеясь, что был при этом достаточно убедительным, я буквально затаил дыхание. Все-таки психологическое противостояние не мой конек, я ж «пес войны», помните? Вот он, момент истины: я дал противнику всю информацию к размышлению. Во-первых, подтвердил, что документы у меня дома, во-вторых, дал понять, что не собираюсь из-за них погибать и хочу выпутаться из этой истории, и, в-третьих, обговорил сроки. Все должно решиться до завтрашнего утра.
Теперь его ход, и, надеюсь, его я тоже правильно просчитал…
Ответили мне не сразу – сначала выдержали соответствующую моменту психологическую паузу:
– Гм… а вы молодец, своего не упустите. Думаете, получится?
– Почему нет? – в меру беззаботно спросил я. – Вам проще меня отпустить, чем соскребать обгорелые остатки своих драгоценных бумажек со стен.
– Вы так уверены в своих силах? И в том, что мы вас отпустим?
– Представьте, уверен. В случае чего, вы потеряете больше, чем найдете… в моем лице. Даже если решите рискнуть и заполучить меня для, гм, задушевного разговора, два часа я в любом случае продержусь, а потом уже будет все равно.
– Простите, не понял? Какие два часа? – не то сыграл, не то и вправду не понял собеседник.
– А у меня просто таймера другого нет! – бесхитростно и жизнерадостно пояснил я. – Только на сто двадцать минут. Если не обезвредить систему раньше – бум! – и все.
– Гм… Ну ладно. А почему Лондон? Идете стопами Резуна-Суворова? Или у вас в ГРУ все так бегут?
– А с чего вы взяли, что я бегу? Я в отпуске и имею право провести его остаток за границей. Кроме того, я там, как вы понимаете, не задержусь…
– А паспорт, виза, деньги? – использовал свой якобы последний аргумент мой неавторизованный визави. – Это что, тоже нам делать? До завтрашнего утра?
Я мысленно захохотал: получилось! Сейчас он начнет для виду слегка торговаться, переносить сроки, затем нехотя согласится на предложенный мной изначальный вариант. Но играет он хорошо, снимаю шляпу и швыряю цветы под ноги. Браво, бис! Станиславский бы, пожалуй, поверил. Только я вот недоверчивый попался… к счастью.
– Это вас не должно волновать. Мои проблемы.
– Хорошо. Я должен посоветоваться. Как вы понимаете, подобные решения не может принимать один человек, – изображая мучительные сомнения, ответил он. – Все-таки государственная тайна.
– Может, может! – решил подыграть я. – Или ответ сейчас, или мы не договорились. Буду умирать с музыкой…
Молчание и едва слышный, вроде бы тщательно скрываемый вздох. Пауза. И исполненный глубочайшей печали из-за необходимости «идти на уступки» и «рисковать положением» голос в трубке: