Маятник Смерти. «Оборотни» Спецназа - стр. 14
А немец дальше продолжает: «я, мол, знаю, что ваши так вниз и не смогли проникнуть, потому как про запасные выходы не знали, а у меня, мол, и схема есть, и ключ. Потому он мне сделку и предлагает: я его отпускаю, а документы, план расположения запасного входа да секретный ключ себе беру. Войне, мол, все равно капут, а потому у него особого желания за своего фюрера погибать нету». И на чемоданчик свой указывает – сам, мол, посмотри. Открыл я его и вижу – не соврал фриц. Внутри папки какие-то, все с грифом «совершенно секретно» да с личной резолюцией Гитлера – серьезные, видать, документики! А фриц опять за свое: «отпускай, мол, меня, а своим скажешь, сбежал; а тебе за такую информацию все на свете простят».
Тут бы мне, конечно, возмутиться: офицеру государственной безопасности какой-то паршивый диверсантишка сделку предлагает! Да только чувствую, что не могу, что наплевать мне на этого немца с большой горы. Главное – вот оно, то, что лично товарищ Сталин с товарищем Берией ищут; то, ради чего я здесь столько времени безвылазно сижу да с ума потихоньку схожу.
И знаешь, внучок, что я дальше сделал? Догадываешься, наверное… Ну да, отпустил я его… Сначала, конечно, потребовал показать, как вход в бункер открывается, и ключ у него забрал, а потом, не поверишь, отпустил. А ведь за такое уже не просто трибунал – высшая мера светила! Что со мной тогда происходило, не могу тебе объяснить: я вроде и контролировал свои поступки, а вроде за меня кто-то решал, что и как сделать нужно. Забрал я документы, ноги немцу развязал: «беги, говорю, пока не передумал! Глупость какую-нибудь сделаешь – пристрелю, имей в виду». А он только усмехнулся криво да и исчез в темноте, вроде его и не было. Меня, честно говоря, аж страх пронял – немец-то куда большим профессионалом оказался, чем я думал! Похоже, ему меня завалить даже и со связанными руками раз плюнуть было. Только вот не стал он этого делать, да и не собирался, как я понимаю. И не столько он от меня этими документами откупился, сколько избавился от них, как от тяжкого груза!
Так ведь и это еще не все, внучок. Я пока назад возвращался, столько всего передумал. И знаешь, что понял? Что НЕ СМОГУ эти документы, будь они трижды неладны, никому отдать. И рассказать о них никому не смогу. Потому как мной словно кто-то управлять продолжал: разумом понимаю, что должен поскорей рапорт оформить, документы переписать да опечатать, а в голове не то что голос какой-то, а твердая уверенность: «не надо так делать». Словно приказывал мне кто-то – «спрячь все и молчи, не пришел еще срок». И ведь понимал, чем рискую – не одного себя подставляю, всю семью, всех вас на поколение вперед! – а сделать ничего не мог. И бороться с самим собой не мог, потому как твердо знал, что сделаю именно так, как требуется. Что это было, кто мной управлял, так я и не понял. Да и не хотел особо понять, честно говоря… Но то, что это с бункером тем проклятым связано, точно. Не знаю, каким образом, но уж поверь мне, внучок!