Маяковский без глянца - стр. 33

– Не дуйтесь! – весело сказал он, подавая листки. Я начала печатать, перекидываясь с ним вопросами и замечаниями.

– Готово! – сказала я, вытаскивая страницу и проглядывая ее. – Ой! Что я написала!

– Что?

– Я сейчас сотру. Написала – музчина.

– Как?

– Музчина.

– Не стирайте! Не стирайте! Это очень интересно! Муз-чина… И он, забрав рукопись, побежал в типографию.

Юрий Карлович Олеша:

Это был король метафор. Однажды играли на бильярде – Маяковский и поэт Иосиф Уткин, которого тоже нет в живых. При ударе одного из них что-то случилось с шарами, в результате чего они, загремев, подскочили…

– Кони фортуны, – сказал я.

– Слепые кони фортуны, – поправил Маяковский, легши на кий.

Левкий Иванович Жевержеев:

С течением времени я привык к тому, что очень часто и во время бесед, и во время споров (а спорил Маяковский всегда с большой страстью), и во время «свободных часов» он вдруг соскакивал с места, шел к письменному столу и что-то записывал. Работа над стихом, по-видимому, не оставляла его ни на минуту. Что бы он ни делал, а поэтическое творчество являлось для него постоянным.

Василий Абгарович Катанян:

Люди, близко знавшие Маяковского, помнят, как часто за разговором или на прогулке глаза его вдруг переставали замечать окружающее, он задумчиво шевелил губами, и короткие движения сжатой руки как бы подчеркивали ритм складывающихся строк. Или, бывало, за игрой он вдруг протягивал руку к пиджаку, висящему на стуле, за записной книжкой или за клочком бумаги – записать несколько слов. Казалось, голова его работает в этом направлении круглые сутки.

Владимир Владимирович Маяковский. В записи Льва Абрамовича Кассиля:

Я напрягаюсь над строкой до слез, ночью просыпаюсь и ищу нужное слово. Плачу от удовольствия, когда строка наконец сомкнута. Когда нужное слово найдешь, словно коронка на зуб села – аж искры из глаз.

Петр Васильевич Незнамов:

Это был круглосуточный писатель, который даже в полудремотном состоянии, уже засыпая, мог… писать. Это невероятно, но факт.

Владимир Владимирович Маяковский. Из выступлений, 1929 г.:

Дело не во вдохновении, а в организации вдохновения.

Виктор Борисович Шкловский:

Я пошел с Маяковским на работу. Сперва говорили, потом остановились. Он сказал:

– Мне нужно придумать до того дома четыре строчки.

Владимир Владимирович Маяковский. Из книги «Как делать стихи», 1926 г.:

Первое четверостишие определяет весь дальнейший стих. Имея в руках такое четверостишие, я уже прикидываю, сколько таких нужно по данной теме и как их распределить для наилучшего эффекта (архитектоника стиха). <…>