Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века - стр. 113

Не имея оснований подозревать обман со стороны Обайдаллаха, Юсуф поверил его словам и велел Обайдаллаху передать своим соплеменникам, чтобы они выступали, как только будет возможно. Вскоре после этого Юсуф возобновил марш. Обайдаллах и его спутник некоторое время сопровождали его, после чего распрощались и обещали вскоре присоединиться к нему с остальными вольноотпущенниками.

По пути они встретили Сумайля и его стражу. Проведя, как обычно, бурную ночь, кайситский вождь спал, когда Юсуф выступил в поход, и последовал за ним намного позже. Заметив двух вольноотпущенников, приближающихся к нему, он спросил:

– Вы возвращаетесь, чтобы сообщить мне какие-то сведения?

– Нет, господин, – ответили они. – Юсуф позволил нам покинуть его, чтобы присоединиться к нему в Толедо вместе с другими вольноотпущенниками, но, если желаете, мы вас немного проводим.

– Я ничего не имею против вашей компании, – сказал Сумайль.

Они некоторое время поговорили на отвлеченные темы, после чего Обайдаллах попросил его о беседе наедине. По знаку Сумайля его охрана отстала, и Обайдаллах продолжил:

– Речь идет о сыне Муавии, о котором мы уже говорили. Его гонец еще не уехал.

– Я ничего не забыл, – проговорил Сумайль. – Совсем наоборот. Я долго думал об этом деле и, как и обещал, не рассказал о нем никому, даже близким друзьям. И вот мой ответ: я считаю, что лицо, о котором идет речь, заслуживает трона и моей поддержки. Напишите ему об этом, и, если Богу будет угодно, мы поможем ему. Что же касается старой лысой башки, – так Сумайль теперь именовал Юсуфа, – он не может помешать мне поступить так, как я хочу. Я скажу ему, что он должен отдать свою дочь, Умм Мусу, вдову Катана (сына того Абд аль-Малика (фихрита), который был правителем Испании), в жены Абд-ер-Рахману и после этого отказаться от эмирата Испании. Если он так и поступит, мы отблагодарим его, если нет, то отсечем его башку своими мечами – большего он не заслуживает.

Обрадованные таким благоприятным ответом, два лидера в знак благодарности поцеловали руку Сумайля, заверили в своей признательности за поддержку, обещанную их патрону, и вернулись к Бадру.

Ясно, что Сумайль, который еще не избавился от похмелья, утром был крайне недоволен Юсуфом. И то, что он сказал Обайдаллаху, не было плодом длительных раздумий. Эти слова были произнесены под влиянием момента. На самом деле, предаваясь обычной праздности, Сумайль не просто не думал об Абд-ер-Рахмане – он забыл о нем. Лишь после того как обнадежил Обайдаллаха и его спутника, Сумайль стал взвешивать все за и против, и наконец одно соображение перевесило все остальные. «Что станет со свободой арабских племен, – спросил он себя, – если принц из Омейядов станет править Испанией? Если будет установлена монархия, какая власть останется у нас, племенных вождей? Нет, как бы я ни был недоволен Юсуфом, лучше уж пусть все останется, как есть». Придя к такому заключению, он позвал раба и велел ему скакать во весь опор и попросить двух омейядских вольноотпущенников подождать его.