Матрёшка времени - стр. 9
Одной из основополагающих была у деда теория всадников.
–Ты думаешь, мы живем одну жизнь? – вопрошал Аристарх Самойлович, загадочно улыбаясь какой-то невидимой точке на заполненной старинными книгами стене. – Я, например, подробно помню все моменты, когда я умирал. На сегодняшний день я могу насчитать у себя семь жизней, и, думаю, это не предел. Я не говорю о каких-то загробных перерождениях – все в рамках присутствия в реальности этого конкретного тела с очень конкретным ДНК. Ведь только код ДНК – та связующая нить между прошлым и будущим, которая позволяет узнавать себя в зеркале спустя годы.
Дальше дедушка окунался в воспоминания, уточняя обстоятельства своих «смертей» и «рождений», а именно моменты глубоких разочарований и особых откровений. И действительно, можно было сказать, что на каждом жизненном этапе дедушка становился другим человеком – менял круг общения, деятельность, взгляды и убеждения, вкусы и пристрастия. Он помнил, почему двадцать лет назад его дико выбешевала эта вот книга, и почему спустя десятилетие она становилась одной из его любимых. В обоих случаях аргументы казались осознанными и убедительными, но исходили из противоположных предпосылок восприятия действительности. При этом сегодняшний Аристарх уже весьма прохладно относился к предмету противоречия, но отлично помнил тех прошлых Аристархов и их мнения. Дед был уверен, что так происходит со всеми людьми.
– Что есть память? Насколько хорошо ты помнишь прошлое? – спрашивал он Васю, и не дожидаясь ответа, продолжал – Я вот помню все очень подробно, но так, будто листаю каталоги и архивные документы. У картинок прошлого есть цвет, запах, есть обстоятельства, но там нет меня. Будто тело мое является гигантским архивом опыта, в мозгу складируются дневники, альбомы с фотографиями и видеокассеты, в любой момент можно заглянуть в нужную дату, выдвинуть ящик и ознакомиться с нужными материалами. А я – истинный я – это лишь временный всадник, оседлавший тело-коня на несколько лет, одинокий колонист, несущий вахту на предоставленном комическом корабле.
– Паразит?
– Отнюдь. Скорее, симбиот. Впрочем, тело напоминает мне, как ты понимаешь, архив, хранилище – но не живое существо. А живой в нем я. Сегодня я, а завтра я…
Аристарх Самойлович делал еще один глоток крепкого остывшего чая и продолжал:
– Ты слышал о таком черве – планарии? Планария, если разрезать ее пополам, отращивает себе заново все, включая мозг с его навыками. Ну то есть двум «себе» – технически оба экземпляра – это одно и то же существо. У обоих клонов сохраняются изменения, полученные путем опыта. Сохраняется не память, а опыт, сумма эволюционных улучшений, навыков. Две планарии, скорей всего, имеют разные личности, но они обе строятся на учитывании опыта произошедшего с ними до разделения и во время разделения. ДНК – не наша душа, не наше сознание – но наша сущность, постоянно изменяющийся эволюционирующий стержень. ДНК накапливает опыт и мы отращиваем новые личности с учетом этого опыта. Одна личность-всадник сменяет другую при переживании некого экстремального опыта, на ее место приходит новый всадник, в которого уже вшито пережитое экстремальное состояние.