Матильда - стр. 34
– Не забывай, прок от жертвы будет тогда, если ей станет невинная дева.
– Это недолго исправить. Только отрезать тебе хрен, а сисек у неё всё равно нет. – Пробасил Валоорф, вынимая из ножен нож размером с половину меча и показывая его проводнику, а островитяне поддержали его дружным хохотом.
Ближе к полудню ветер ослабел, хотя паруса не висели безжизненно, и без того не быстрое движение замедлилось, и воины вынуждены были сесть за вёсла. Их действия были слаженными, каждый отлично знал, что должен делать и всё же старый Грант, встав у большого барабана бил в него через равные промежутки палкой обмотанной кожей на конце. Задав ритм он, то прекращал удары, то начинал бить вновь. Старик запел походную песню, в которой пелось о жизни воина, о бесконечных битвах, захваченных пленниках, потопленных кораблях, о пирушках и славе что находила героев когда они возвращались к родным берегам. Под стать описанным битвам песня его также была бесконечной, и когда он уставал или забывал текст, тогда бил в барабан и вторившие ему гребцы тоже смолкали. Кроме Гранта гребли все, включая Рейнгольда и Карстона; это было нелёгким, но нужным делом и никто не считал его зазорным для себя.
На исходе третьего дня пути, когда солнце уже вышло в зенит, Проклятый остров или остров Девичьих слёз, как ещё звали его путешественники, показался на горизонте. Река обмелела, и песчаные отмели на её середине постепенно превратились в острова, на которых в большом количестве гнездились птицы да ещё пресноводные черепахи любили здесь греться на солнце. Острова шли то параллельно друг другу, то один за другим, а посреди пустынных клочков земли лежал облюбованный дикарями жертвенный остров.
Он не был таким как все остальные – длинной полосой длинною в милю и шириною в несколько сот ярдов. Его отличием от других являлась почти правильная возможно рукотворная круглая форма и отсутствие довольно густой растительности как на других островах, семена которой вероятно там оказались с помётом перелётных птиц. Ведь здесь росли северные кедры и ели, южные платаны, магнолии, фруктовые деревья и ползучие лианы, встречающиеся лишь в тёплых широтах. Не всем подходил климат и песчаная почва, деревья болели и чахли, но были и такие что, приживаясь, продолжали свой рост. Но имелось и ещё одно отличие.
Посредине его лежал огромный череп по форме напоминающий человеческий, такой большой, что ребёнок мог запросто пролезть сквозь глазницу. Зубы сохранились лишь фрагментарно; толи великан потерял их при жизни, то ли выбили их уже в позднее время. Он лежал здесь многие годы, может, даже столетия придя сюда из чужого мира и найдя здесь свою смерть. Ветер облизывал его шершавым языком поднятого песка, постепенно протирая кости и с той стороны, с которой ветер дул постоянно сквозь мелкие дыры, уже просачивались солнечные лучи. Сразу перед ним стоял просмоленный длинный заострённый вверху столб с железными кандалами на цепи. Привезённую жертву приковывали и уплывали, оплатив право пользоваться рекой на территории Вольных Людей. Дороги земель людоедов тоже облагались таким же налогом, но путь тот был менее безопасным и ярлык что получал путешественник, не мог уберечь от нападения враждебных друг другу кланов. Иногда такие стычки заканчивались разграблением каравана, а иногда лишь потерей конечности кого-то из путешественников.