Матильда - стр. 21
Основным доходом для королевства были хлеб, хорошо родившийся в северной части на плодородных землях бескрайней степи, по которой бродили тучные стада домашних животных, виноград, из забродившего сока которого делали ароматное приятное на вкус вино и, конечно же, торговля всем, что имело спрос на противоположных берегах. Виенор являлся связывающим звеном между диким севером и прогрессивным югом, а в его портовых городах можно было услышать речь на десятках языков и увидеть людей всех цветов кожи.
Для своей эпохи Аль-Ватан являлся огромным городом с сотней тысяч жителей, ограниченным в площади морем с одной стороны и крепостными стенами с другой. Из-за этого дороги здесь были узкими, дома высокими, близко стоящими друг к другу и нередко строили здания из добывавшегося здесь ракушечного камня по четыре и даже по пять этажей. Такие дома были доходными, сами же горожане предпочитали одноэтажные жилища с маленьким тенистым садом ближе к морю.
Поднимавшиеся скалистой грядой высокие горы ближе к побережью делили полуостров надвое, и из-за этого северным ветрам не было доступа к южной его части, где лето обычно задерживалось до середины осени, а весна наступала задолго до окончания календарной зимы. Горы были так высоки, что снег лежал белыми шапками на них и зимою, и летом. Это обстоятельство имело как положительные, так и отрицательные стороны – чтобы пересечь полуостров с севера на юг приходилось либо объезжать горы по побережью, либо преодолевать единственный перевал, где даже в самые жаркие летние дни было по-осеннему холодно.
«Серебряный змей» бросил якорь на Птичьем острове в трёх милях от Аль-Ватана, но вообще-то этот пустынный участок суши посредине моря делили между собой птицы, крабы и змеи, питавшиеся птенцами и яйцами облюбовавших для гнездовий это пустынное место птиц. Здесь не было растительности, как впрочем, и земли – почва состояла из песка и камня, сюда редко заходили рыбаки, ведь город был совсем рядом, да и считали этот остров ни чем иным как могилой погибшего Героя. Сына Бога-громовержца и смертной женщины. Было плохим знаком тревожить его могилу, мол, Бог-Отец зорко следит за этим с неба и рано или поздно покарает нарушителя покоя.
Но Рейнгольд молился лишь Каргарону и, хотя относился почтительно к вере других людей, что встречались ему во время странствий, в глубине души считал это бессмыслицей. Спрятав судно в маленькой бухте, он стал ждать вечера, вероятно, оттого что просто не знал что делать дальше. Драконий Всадник был где-то там, в огромном городе – мелкая песчинка сред тысяч других, сбившихся, в целую гору песка и найти его, а тем более привести на Железные острова было трудным делом.