Материнский сценарий. Как наши детские травмы влияют на взрослую жизнь и воспитание собственных детей - стр. 6
История детства Елены Евгеньевны
Мать Елены временами становилась теплой и говорила, что любит, хотя редко обнимала дочь. Но порой уровень напряженности в отношениях с мужем-алкоголиком достигал пика, и ее суровость к дочери достигала пика. Она могла взорваться без видимой причины, из-за пустяка, отшлепать дочь, отпуская по ее адресу оскорбительные слова. В основном гнев обрушивался на Елену, если она баловалась, доставляла матери неудобства, отвлекала ее или мешала ей заниматься делами по дому. Отношения с мальчиками решительно пресекались. Перечить матери Елена не имела права. Только мамино мнение и ее решения были единственно верными.
В паузах между запоями отца в семье устанавливались мир и покой. В эти периоды мать становилась более внимательной к дочери и даже интересовалась ее чувствами, отношениями с одноклассниками – разумеется, чтобы контролировать коммуникации Елены вне дома и в случае чего защитить ребенка от беды. Нельзя было дружить с теми детьми, которые не нравились маме.
А порой она становилась настолько навязчивой в своей тревоге, что Елене казалось, будто мать ее душит своей любовью.
Лена старалась быть послушной девочкой и всегда помнила о розгах, замоченных в воде, чтобы были упругими и не ломались во время битья. Каждый раз, заходя в ванную комнату и видя там зловещий таз с розгами, Елена ежилась от мысли: «Мама ненавидит меня или очень сильно любит?»
Лена старалась не гневить мать и много времени проводила за чтением книг, рисованием, музыкой. Маме нравилось, когда дочь была занята делом и «не путалась под ногами». В минуты хорошего настроения она поддерживала творчество дочери и хвалила ее: «Ты у меня очень талантливая, Ленок. Учись, пой, рисуй – это твоя главная задача в детской жизни».
Несмотря на свой раздражительный характер, мама не заставляла Лену ни убираться по дому, ни готовить еду: брала все на себя, хотя и уставала безмерно от домашней работы, готовки, скандалов с пьяным мужем и ночных дежурств в больнице. Лена до сих пор благодарна маме за то, что та не принуждала ее к домашнему труду. Именно поэтому, считала Елена, у нее не возникло отвращения к уборке и приготовлению еды – наоборот, она всегда подходила к этим занятиям творчески и с удовольствием.
В маме было много хорошего, но как же ранили дочь ее припадки гнева, в которых мать, не зная границ, могла унижать Елену, обвиняя ее во всех своих проблемах. Лена искренне упрекала себя за то, что являлась причиной маминых страданий, и это чувство вины въелось, как ржавчина, в ее душу и поселилось там надолго. Оно стало привычным состоянием Елены и мешало ей строить отношения не только с собственным ребенком, но и с партнерами по браку. С этой виной Елене Евгеньевне пришлось самой пойти в терапию. Ей потребовалось более семи лет, чтобы осознать, что не за все поступки в своей жизни она должна оправдываться и негативные проявления матери – не ее вина.