Материализация легенды - стр. 51
– Потерпи, милый, потерпи, – и нежные руки, вслед за женским голосом, начинают обтирать мне лоб, виски, щеки, шею. Опять ворочают меня с боку на бок, обмывают. Ощущения уже откуда-то знакомые. Чувствую, как из-под меня выдергивают простыню, и, кажется, подстилают другую. О! Она дает совсем другие осязательные ощущения: Сухая? Гладкая? Чистая? Не могу понять. Но приятно.
Вот, гадина! Она опять привязала мои руки после перестилания постели! Но злиться уже нет сил… И, я блаженно засыпаю…
…Я закашлялся. Суки! А будить перед заливанием воды в рот не надо? Да что же за веки такие тяжелые? Хотя, это не вода… Ага! Вкус солоноватый, специфический. Бульон? Похоже. Похоже на говяжий бульон. Интересно-интересно. И услышал продолжение какого-то разговора рядом со мной:
– …Пищеварительный тракт не поврежден, – только брыжейка толстого кишечника иссечена на протяжении несколько сантиметров. Потому кормить начинать можно. И заводите уже работу кишечника после операции, пора. Остальные травмы будут восстанавливаться при энтеральном питании лучше, чем на параэнтеральном. И психиатра пригласите. До того, как его развяжете. Что говорят нейрохирурги?… – громкий мужской голос в процессе монолога удалялся все дальше и дальше, потому ответ тоненьким женским голосом на его вопрос я услышал в виде невнятного бормотания.
Бульканье бульона в горле… Я смакую каждую капельку, но кормление заканчивается. Мне промокнули губы сначала влажной ткань, потом сухой.
Снова пустота…
… Опять вынырнул из небытия…
Что же это такое? – Глаза не открываются. Это не тяжесть, – это, похоже, повязка? Хотя нет, стала сдвигаться постепенно… Я с трудом разлепил веки, – сначала правый глаз, потом левый. И чем их так склеили? Подергал правой рукой, чтобы протереть глаза, и услышал звяканье металла по металлу. Да и на запястье явно не ткань, не веревка, как было в моей памяти, а что-то жесткое, холодное и тяжелое. Наручник? Такие же звяканья и металлический холод с другой стороны.
Как же я мечтал по жизни, что в похожей ситуации, приходя в себя, встречу озабоченные сочувствующие глаза красивой девушки в белой накрахмаленной косынке, повязанной на манер капора сестер милосердия времен русско-японской войны. В почти форменном головном уборе для медицинских сестер того времени… «Сбылось», блин! – Форменный костюм, спрятанный под белым халатом, не сходящимся на животе. Форма полицейского. И взгляд злой и озабоченный, – скорее всего тем, что более не получится подремать целое дежурство рядом с прикованным опасным преступником, прикованным наручниками в больничной палате. Хотя о том, кто опасный преступник, я не знаю, а только догадываюсь. Может, у них так принято приковывать наручниками всех пациентов и усмирять их послеоперационный бред и конвульсивные подергивания с помощью полицейского в форме?