Математика на раздевание - стр. 33

Едим молча – запал иссяк, аргументы закончились. Я успокаиваюсь, а мысли улетают в неожиданном направлении, даже смешно становится. Интересно, а если бы я начала встречаться с таким мужчиной, как Алексей Владимирович, отец нормально бы воспринял? Тот однозначно умен, но не является богачом, зажравшимся от безнаказанности. У отца ведь аллергия именно на таких! Не начнет ли папа потом говорить, что сотруднице министерства не под стать выходить замуж за обычного преподавателя, который себе даже на приличный пиджак не заработал? Но почему-то мне кажется, что Алексей ему понравится, в том столько самоуверенности, что все остальное быстро вылетает из поля зрения. Интересно было бы проверить.

Я не удивилась бы, если бы Алексей Владимирович больше никогда не пришел. Но в четверг ровно в четыре звонит домофон – и мое сердце останавливается. Значит, в прошлый раз не перегнула. Но после разговора с отцом желания учиться во мне еще меньше, чем обычно. Душа зовет на майскую улицу: чем дальше от учебников, тем лучше. Но я не могу влиять на обстоятельства и тем более намекать на что-то двусмысленное, поэтому вру:

– Здравствуйте, Алексей Владимирович, простите, что не предупредила. У нас сейчас рабочие приедут – небольшой косметический ремонт. Они будут шуметь. Может, позанимаемся в другом месте?

Репетитор почему-то пристально смотрит в сторону отцовского кабинета. Возможно, он раздражен, что я не позвонила заранее и не отменила урок. Да и шум нам помешает лишь в том случае, если рабочие прямо в моей комнате начнут сверлить и стучать. А там они никак не могут «сверлить», ведь в следующий раз Алексей Владимирович сразу увидит, что никаких ремонтов не проводилось. Я плохо продумала ложь, и мужчина это уловил, хотя мог бы так в лоб не обвинять:

– Только что это придумала?

– Нет, конечно. – Стараюсь не отводить взгляда. – В отцовском кабинете будут менять обои, что странного? Какая вам разница, где заниматься?

У меня ощущение, что рептетитор очень не хочет уходить. Прямо прожигает взглядом дверь комнаты с придуманным ремонтом, как если бы собрался бежать туда и самолично отдирать обои до приезда рабочих. Произносит медлительно-задумчиво:

– Ничего странного в ремонте нет. И я бы повез тебя хоть к себе домой, если бы не твоя влюбленность. Она делает наши уроки двусмысленными. В моей конуре, обещаю, они мгновенно станут четырехсмысленными. Возможно, пятисмысленными – все зависит от твоей растяжки.

В горле пересыхает от бронебойной прямолинейности, волнение кружит голову – я услышала главное обвинение и не могла его оставить без реакции: