Мать, тревога и смерть. Комплекс трагической смерти - стр. 40

Религия дает больше, чем интеллектуальная позиция. Она предоставляет защиту. Allport (124) говорит, что требование заверений в той или иной форме является спонтанным ответом на чувство ненадежности. Мольба верующего берет начало в чувстве неуверенности, которое появилось из-за страха пред врагами, природой, болезнью, нищетой, остракизмом и, больше всего, смерти. Как указывает Zilboorg (102), в стрессовых ситуациях приобщение к Богу вызывает серию идентификаций, которые усиливают фантазию о телесном бессмертии, уменьшая тем самым тревогу смерти. Можно углубиться в это предмет, если проследить происхождение потребности в защите из опыта детства. Jones (125) представляет жизнь верующего человека как отражение в космическом масштабе страхов и желаний, возникших из отношений ребенка с его родителями, а Freud (126) приписывает потребность в религии детскому чувству беспомощности и вызванному этим чувством стремлению к отцу. Я уверен, что основным положением является амбивалентность испытываемого чувства страха, включающего перед родительской властью вызвать смерть и потребность в родительской защите. И то и другое проецируется на Бога, как на гневного и милосердного творца, а также на бессмертие в виде ада или рая. По причине своей амбивалентности обращение к религии не является решением как таковым, оно обеспечивает защиту, но навсегда сохраняет угрозу.

Реакция человека на то, что он смертен, может быть отличной от страха. В этом разделе мы продолжим описание реакции страха, наряду с некоторыми другими. Наша цель не дать их исчерпывающий перечень, а попытаться определить какие из них являются первичными или истинными установками, а какие декламируются или возникают под воздействием чего-то, или являются противофобными, или принадлежат поэтическому воображению.

Прежде всего, нужно спросить: на самом ли деле человек испытывает безразличие к своей собственной смерти? Middleton (127) сообщает, что большинство из 825 опрошенных студентов колледжей ответили, что они думают о своей смерти редко или от случая к случаю, а также, что мысли о смерти появляются у них только при определенных обстоятельствах. (Но даже в ходе этого опроса 12 % респондентов признали наличие у себя сильного страха смерти, а у 51 % процента были фантазии о своей гибели в результате несчастного случая.) Аналогичным образом, Bromberg и Schilder (30) пришли к заключению, что спонтанные мысли о смерти появляются сравнительно редко, но что эти мысли могут провоцироваться конкретными событиями, например, тем, что человек стал свидетелем несчастного случая с летальным исходом, или случайными ассоциациями. Конечно, это отсутствие беспокойства не обязательно означает подлинное безразличие к собственной смерти. Eissler (9) предполагает, что безразличие может означать не отрицание, а неспособность дифференцировать опыт во времени; когда время воспринимается как имеющее конкретное содержание, проблема смерти приобретает другой вид, так как в этот момент смерть также становится конкретной, из-за вопроса что произойдет, когда не останется времени жить. Также теоретически возможно, что человек может быть относительно свободен от беспокойства по поводу своей смерти по причине исключительно благоприятного опыта детства.