Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней - стр. 74
Эти строки из статьи Блока (они уже приводились выше) во всем были ей близки. Пройдут годы, и синтез взаимопроникновения, о котором пишет Блок, станет для Елизаветы Юрьевны, впоследствии м. Марии, настоящим воплощением не только в ее творчестве, но и на пути монашества. Драматические события уничтожили большинство ее работ, но некоторые рисунки и вышивки чудом сохранились, и у нас есть возможность взглянуть на ее творчество во времени, проследить путь талантливого художника, во многом самоучки, для которого дар от Бога стал движущей силой ее мироустройства.
Художественный, рисовальный талант играл в ее жизни важную роль на пути к монашеству, о котором она еще не помышляла в те годы, к ее страстному желанию самопожертвования, поиску нелегкого пути, на котором ее преследовало чувство собственного предназначения, отпущенное ей Господом. Фундаментом в формировании личности м. Марии стало Творчество. В ранних рисунках и акварелях на евангельские темы уже появились ее собственные находки: расстановка акцентов, символика, композиция, выбор фактуры и материала… Тот же путь, те же поиски можно увидеть и в ее стихах. Поэтический образ она немедленно воплощала в рисунок, акварель, вышивку… В книге «Стихи»[37] мать Мария легко и виртуозно соединила поэзию с иллюстрациями на полях книги. Именно так впервые у нее получилось естественное взаимопроникновение «поэтической мысли и рисунка», о котором говорил А. Блок.
После отдыха и лечения в Германии Елизавета Юрьевна, вернувшись в Россию, проводит лето 1912 года у себя в имении Джемете под Анапой. Сюда из Симбирской губернии к ней приезжают погостить друзья – А. Н. Толстой со своей женой, художницей С.И. Дымшиц[38]. Они много читают, рисуют, мечтают о будущем. Позже Софья Исааковна вспоминала об этой поездке: «Лето стояло жаркое. По ночам мы часто бежали от духоты из дома и уходили в сад, где спали на земле, на разостланных тулупах. На заре Алексей Николаевич пробуждался первым и будил меня, чтобы посмотреть на восход солнца. В Анапе мы много работали. Я писала виноградники, большие, пронизанные солнцем виноградные кисти»[39].
Безусловно, и сама Елизавета Юрьевна рисовала и писала акварелью, выбирая любимые сюжеты. Училась ли она у Дымшиц, которая была в это время уже опытным художником? Как знать… но можно с уверенностью сказать, что это не были уроки в академическом понимании. Работая рядом, Лиза невольно следила за ее рукой и кистью.
Семья Толстых познакомилась с Кузьминой-Караваевой при посредничестве Максимилиана Волошина в 1911 году, когда А. Толстой и его гражданская жена С.И. Дымшиц вернулись из Парижа в Петербург. Завязалась дружба, которая впоследствии так трагически обернулась для Гаяны, старшей дочери матери Марии. В течение нескольких лет встречи и общение с Толстыми были достаточно частыми. Петербургская интеллигенция в те годы любила устраивать встречи и дискуссии в литературном салоне ресторана «Вена», в «Бродячей собаке», а иногда и просто в редакции журнала «Аполлон» и» Цехе поэтов».