Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней - стр. 36

После внезапной смерти мужа, в конце августа 1906 года, С. Б. Пиленко с детьми окончательно переехала в Петербург. На первых порах они остановились у Цейдлеров на Чернышовом переулке, 14. С этой семьей они были в родстве, связывала их давняя дружба, крымское виноделие и благотворительная деятельность. В. П. Цейдлер (двоюродный дядя Лизы) – академик архитектуры и строитель (1857–1914) – был известен своими многочисленными постройками в Петербурге и Нижнем Новгороде. По его проекту в имении Джемете под Анапой был построен родовой дом Пиленко, а в самой Анапе – каменная церковь. Он же являлся автором бюста Д. В. Пиленко, деда Елизаветы Юрьевны, установленного в саду в Джемете и пропавшего после революции.

Семья Цейдлер жила в Петербурге, и Пиленко, приезжая в столицу, частенько останавливались у них. Несмотря на то что Цейдлер был архитектор, он всегда находил время для занятий живописью и особенно акварелью. Его работы, по оценке самого А. Бенуа, «отличались воздушностью, легкостью тонов и большим изяществом», хотя в выставках художников он участия не принимал, но акварели его были хорошо известны. Еще в Крыму В. П. Цейдлер стал первым учителем живописи Лизы Пиленко. Он был первым, кто показал ей технику акварели, которая, как известно, достаточно трудна.

Не подлежит сомнению, что Цейдлер во многом способствовал развитию художественных способностей своей племянницы, может быть, и наглядным показом акварельных приемов, которыми он владел в совершенстве. Владимир Петрович также занимался благотворительной деятельностью – более 20 лет он состоял членом Человеколюбивого общества. В Петербурге его супруга активно занималась вопросами ухода за бедными детьми, вела благотворительную работу в Ясельной комиссии общества «Детская помощь».

Цейдлеры окружили Пиленко заботой и активной помощью в обустройстве нового жилья. К осени С. Б. с детьми уже переехала в небольшую, скромно обставленную квартиру в Басковом переулке, 26. Средств было мало, жизнь в столице по всем направлениям отличалась от провинциальной Ялты. Но тем не менее детей решено было отдать учиться в хорошие и дорогие школы.

Смерть отца – это постоянное чувство пустоты, незаживающей душевной раны. «Чувствую, как будто отрезали мне руку или кусочек сердца… новая не вырастет, и сердце уже бьется иначе». Лизе было тяжело во всех отношениях. Город, в котором она проводила счастливые зимние каникулы, встретил свинцовым небом и полным равнодушием к ее горю. К этой новой и непривычной жизни нужно было приспосабливаться. С 1 сентября 1906 г. она начала заниматься в пятом классе известной гимназии Л. С. Таганцевой. «Утром начинаем учиться при электрическом свете, и на последних уроках тоже лампы горят… Мне было трудно заставить себя учиться. Вместо гимназии я отправлялась бродить далеко через Петровский парк, на свалку, мимо голубиного стрельбища. Самая острая тоска за всю жизнь была именно тогда. И душе хотелось подвига, гибели за всю неправду мира, чтобы не было этого рыжего тумана и бессмыслицы», – писала она.