Мать королей - стр. 51
Епископ Войцех ждал в Вавеле. Рядом с ним стоял молча епископ Олесницкий, в одеждах священника рыцарь фигумрой. Король дружелюбно кивнул ему головой, словно просил его смириться.
В сенях замка ждала мачеху принцесса Ядвига, встревоженная девушка около двадцати лет, нарядная и так увешенная драгоценностями, что, казалось, упадёт под их бременем. Тут же рядом стоял восьмилетний Бранденбург в облегающем немецком костюме, с шапочкой в руке и плащике, с длинными волосами, убранными в локоны, рядом с которым стояли ксендз Елиаш и Пётр Хелмский, учитель и наставник. Тот готовился приветствовать Ягайллу, который издалека улыбался детям.
Сонька первая поспешила обнять испуганную и дрожащую принцессу, слёзы которой струёй побежали по личику.
Король всех приветствовал с непривычной любезностью, радостью, волнением, пытаясь скрыть беспокойство, которое его охватило. А, собираясь переступить порог замка, он шепнул Соньке по-русски:
– Смотрите! Через порог правой ногой!
V
Больше года прошло с того памятного дня, когда королева Сонька первый раз вошла в свой Краковский замок, преследуемая глазами недоброжелателей, среди многозначительного молчания. На первый взгляд там не произошло никаких значительных перемен, люди остались те же, в образе жизни короля не появилось новых привычек, и однако теперь там было иначе, и рядом с Ягайллой люди чувствовали силу этой маленькой женской ручки, которая умела быть железной.
Медленно и тихо, без огласки совершалось преображение, примирение, захват власти и господства.
У неё был такой хороший свой собственный двор, что женщины и мужчины готовы были отдать за неё жизнь. У Соньки были уже свои люди, были в правительстве, в духовной среде, в городе, везде. Но имела практически столько же недоброжелателей и противников. Когда и как это произошло, на самом деле никто бы сказать не мог. Сонька не хвалилась своей властью и особенно не хотела её показывать, чуть ли не хотела её скрыть.
Ягайлло любил жену и можно было подозревать, что в то же время её боялся. Он не находил её, может, такой послушной, как представлял себе, но упрекнуть ни в чём не мог. С каждой охоты и путешествия он возвращался тоскующий и влюблённый, а спустя некоторое время скучал по лесам. У королевы в замке было для него слишком замечательно, слишком величественно, гораздо менее доверительно, чем в лесу у костра среди весёлых охотников.
Он с радостью забывал о своём правлении, она постоянно помнила о короне, которой ещё не имела.
Во время каждого разговора с мужем она умела ему о ней напомнить. Ягайлло, опасаясь встретить какое-нибудь препятствие, трудности, откладывал. Даже некоторые из духовенства в беседах с королём намекали о коронации как о торжестве, которого все ожидали. Из польских панов Мальский, охмистр королевы, старший каноник Мшщуй из Скрына, Клеменс Вонтропка будто бы случайно говорили о нём как об ожидаемом событии.