Мать королей - стр. 18
Цебулька начал расхваливать заново, чувствуя, что уже занял ею воображение короля и что нелегко её выбьют из его головы. Король слушал очень внимательно, и сколько бы раз писарь не прекращал говорить, исчерпав похвалы, качал головой и помурлыкивал:
– Говори ещё, как можно больше!
Наконец Цебульке было уже нечего говорить.
– А будет она любить меня? – вздохнул он мрачно. – Потому что она молодая, а я уже… уже не так. (Он явно избегал называть себя старым).
– Как же ей не любить такого доброго пана и не быть ему благодарной, что поднял её над всеми прочими! – сказал писарь.
Ягайлло задумался, уставившись на постель. Мысль жениться на красавице сильно его занимала.
Он тяжело вздохнул и поднял уставшие уже от дневного труда веки.
– Витовт сам любит красных девушек, из его рук брать опасно, – сказал он с полуулыбкой. – Если хочет сделать её королевой, наверное, она мила ему.
Он быстро поглядел на Цебульку, который живо подхватил:
– Она мила ему, это верно, но как собственный ребёнок, не иначе, потому что это племянница покойной Анны.
Король только покачал головой, поглядел на кровать, на комнату, вокруг, точно боялся, как бы его не подслушали.
– Я бы с радостью взял Соньку, – сказал он медленно, с колебанием, – но немало с этим труда будет, прежде чем мне клехи разрешат. Они уже догадываются, что мне сватают со всех сторон; не дают спокойствия, отговаривая от брака. Збышек, а это упрямый, как железо, человек, ничем его не приобретешь и не пропрёшь. Войцех также, Краковский епископ, вторит ему, но этот жадный, с ним справлюсь. Наконец эта гадина, эта змея, Цёлек, что на мою покойную такие суровые и отвратительные вещи писал… тот снова готов меня позорить.
– Милостивый пане, – прервал Цебулька, – разве вы не король? У вас нет своей воли?
Ягайлло тихо фыркнул и скрыл в ладонях смех.
– Я? Король? – сказал он. – Уж если давать и одаривать – тогда я король, мне бьют поклоны, когда у меня берут, но ты не знаешь, Цебулька, что я не могу ничего… ничего… Что тут за царствование в этой Польше? Тут епископы и паны правят, а король слушает… Что я могу? Собак и псарщиков в поле выводить, в лесу, тогда я пан, а в Кракове… с одной стороны Збышек, с другой Войтек, с третьей Сташек и Ясько из Тарнова, и Микула из Бжезия, и все они… Поеду на Русь, там мне поклоны бьют и могу делать что хочу, а тут, в Кракове… дали бы мне тогда, если бы свою волю хотел иметь.
– Милостивый пане, – шепнул невнятно писарь, – мне кажется, что если бы вы слушали моего государя и взяли его в помощь, он бы присёк это своеволие и вы царствовали бы сами.