Мастера секса. Жизнь и эпоха Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон – пары, которая учила Америку любить - стр. 41
Самые близкие дружеские отношения сложились у Вирджинии с доктором Айрой Галлом, невысоким, энергичным молодым врачом. Их дневные смены в госпитале часто совпадали, и вскоре они стали приезжать на работу и с работы вдвоем. Сидя в «плимуте» 1948 года, принадлежавшем Айре, Вирджиния рассказывала ему о своей жизни, а он ей – о своих медицинских воззрениях, о внутренней механике клиники и об иерархии в Вашингтонском университете.
Однажды днем послеобеденная болтовня переключилась на секретное секс-исследование Мастерса, спровоцировав обычные шуточки. Джонсон улыбалась, но не принимала особого участия в общем веселье. Уже четыре месяца она составляла истории болезни пациенток, как велел ей Мастерс, и интимность некоторых вопросов вполне согласовывалась с тем, что она считала исследованием бесплодия. Но в тот день разговор в кафетерии раскрыл ей глаза.
В этот момент вошел Мастерс, одетый в свой белый лабораторный халат. Ему не потребовалось много времени, чтобы догадаться, что здесь обсуждают. Все уставились на Джонсон, ожидая ее реакции. Ни взглядом, ни мимикой она не выдала своих мыслей.
Мастерс счел своим долгом при всех объяснить ей, что истории болезней пациенток были частью исследования человеческой сексуальной реакции, и что некоторые женщины занимались сексом в целях клинического анализа. Ее это как-то задевает?
– Вовсе нет, – просто ответила Вирджиния. – Но зачем это нужно?
Другие мужчины ухмыльнулись, но Мастерс был очень доволен ее ответом. Это был голос дочки миссурийского фермера, которая видела на скотном дворе достаточно животной похоти, чтобы не удивляться похоти человеческой. В ее мире секс был давно отделен от любви, как это может быть только у разведенной женщины с двумя маленькими детьми. Она не смотрела на физическую близость ни с ужасом, ни с иллюзией блаженства. «Я воспринимала ее как нечто само собой разумеющееся, – вспоминала она свое представление о сексе до начала работы с Мастерсом. – Для меня она всегда была естественной потребностью. Она меня не шокировала».
Именно спокойная реакция Вирджинии стала решающим фактором в создании партнерства «Мастерс и Джонсон». Билл откровенно изложил причину, по которой выбрал ее: «Я мог иметь дело только с человеком, которому тема секса не причиняла дискомфорта», – объяснял он снисходительным тоном, словно он был профессором Генри Хиггинсом, а Вирджиния – Элизой Дулиттл из пьесы Джорджа Бернарда Шоу «Пигмалион». Ему досталась неподготовленная помощница, которая почти ничего не знала о теме его исследований; личность, которую Мастерс, казалось, вытесал из глыбы общественного невежества в области секса, отполировав и огранив ее по своему вкусу.