Мастер побега - стр. 41
– Передавать некуда. Мы – штаб бригады.
– Как так? Ты же начштаба университетского полка?
– В бригаде осталось два офицера выше взводных по должности. Ты и я.
– Тогда проще. Отдай правильный приказ, Амо.
– Они не поднимутся, – тихо-тихо сказал Шекагу. – Они сдохли сегодня, лежат едва живые. Их не поднять.
– Они поднимутся, Амо, – громко, во весь голос ответил Чачу. – Даже не потому, что хотят жить. Просто ты прикажешь, и они поднимутся. Ты офицер, они – солдаты. Брось их в прорыв, половина ляжет, а другая половина выйдет с честью. Сделай их героями, Амо.
Рэм слушал раненого лейтенанта со все возрастающим ужасом. Каждая мышца в его многострадальном теле кричала «Нет!» Каждая кость вопила «Я не хочу двигаться!» Все существо Рэма надрывалось: «Надо поспать! Я просто умру без сна! Я умираю!» Как это так: подняться и идти по болоту, опять по грязи, в сырых портянках, не разбирая пути, в кровь сбивая ноги? Да как это так? Ведь никаких сил нет! Откуда он взялся на наши головы, тварюга эта, лейтенант Чачу? Гадина! Всего три недели с нами, а уже угробить норовит!
– Я уже побывал в «котле», Амо, – негромко добавил лейтенант. – Даже не думай сдаваться в плен. Во-первых, позор на всю жизнь. Во-вторых, пока нас доведут до тех мест, где пленных кормят, с голоду падет все та же половина, что и на прорыве. Это федераты, Амо. Свиньи, падаль.
Ротмистр не отвечал ему. А Рэм думал, до чего же хорошо было бы сейчас отоспаться. Какая, массаракш, разница, чем их встретит утро? Убьют – ладно, отдохнем еще дольше, отдохнем как следует! В плен возьмут? Он не спал третьи сутки: пока они блуждали по тылам федератов, спать вообще доводилось лишь урывками, по часу, в лучшем случае по два. И Рэм готов был стать пленником, если бы ему за это подарили хотя бы шесть-семь часов нормального спокойного сна Плен? Да хрен с ним, плен так плен… Плен будет потом. А сейчас – спать.
– Хорошо, – ответил ротмистр. – Через час. Хотя бы портянки обсушат недоноски мои… академические.
– Вот это – дело!
Теперь оба говорили тихо, и опять их мог расслышать один только Рэм.
– Сейчас распоряжусь… А пока скажи мне, что делать с ранеными? С тобой, например?
– Сколько тяжелых?
– Считая тебя, человек тридцать.
– Ясно. Всех оставить. Чтобы остальные могли выйти. И меня – оставить. Я офицер, буду вести переговоры. А когда нас придут брать, распоряжусь как-нибудь своими потрохами.
– Заткнись. Ты точно не можешь передвигаться?
– Исключено. Полное дерьмо у меня с ногой.
– Так. Тебя понесут на носилках.
– С ранеными должен остаться хотя бы один офицер. Если я не останусь, это бесчестье. Ты сам офицер, ты должен пони…