Мастер осенних листьев - стр. 56
– Убирайтесь! – повторила Унисса, привлекая Эльгу к себе. – Видеть вас не хочу!
Девочка ощутила, как на ее плечах подрагивают пальцы мастера.
– Но три дня…
– Вы мешаете мне работать, – процедила Унисса.
Эконом закивал.
– Да-да, я понял. – Он потянул за собой господина Эрмина, который все еще слабо улыбался. – Может быть, охрана?
– Никого, ни одной живой души! Четыре лампы и бочонок с водой – к вечеру.
– Тогда мы уходим.
Канлик и прихрамывающий господин Эрмин покинули беседку, оставив в душе девочки ощущение непонятного беспокойства.
– Они глупые? – спросила Эльга, задрав голову.
– Возможно. – Унисса опустилась на лавку, словно у нее внезапно кончились силы. – А мы с тобой кто?
– Дождеделатели!
Губы у Униссы дрогнули.
– Какой уж тут дождь?
– Мастер Мару! – Эльга, кинувшись, обняла женщину за шею. – Вы же можете! Я знаю, что вы самый лучший мастер!
– Нас могут убить, если мы не успеем, – сказала Унисса, гладя ученицу по спине. – Это будет обиднее всего.
– Они в отчаянии, – повторила Эльга слова эконома.
– Эх ты, дурочка…
Эльга чуть не расплакалась – настолько добрыми показались ей слова.
– А вы станете грандалем.
– О да! – ломающимся, высоким голосом сказала Унисса. – Я стану грандалем и улечу на небо.
– Почему?
– А куда ветер уносит листья? Не хочется думать, что он забивает ими трещины и водостоки. Так что, ученица, путь грандалю один.
– А как же я? – всхлипнула Эльга.
– Ты? – Унисса отстранилась и взяла ее за острые локотки. – Ты продолжишь мое дело. – Она слегка встряхнула ученицу. – Но пока не время унывать. Ты готова поработать?
Эльга кивнула. Мастер вытерла ладонью ее мокрые щеки.
– Сейчас доделываешь Живцы и берешься за Кранужан. Я на тебя надеюсь. Если останутся силы, набиваешь Симанцы.
– Да, мастер Мару.
– Хорошо.
Унисса вдохнула жаркий воздух, глубоко в себя пряча неуверенность и слабость, и поднялась с лавки.
– Что ж, а я приступлю к Супрыне.
Эти три дня свились для Эльги в лиственную ленту.
Сквозь прорехи в ней, чередуясь, плескали солнце и густой оранжевый свет ламп. Бодрствование походило на сон, сон осыпался листьями, мысли ползали, как гусеницы, и, казалось, выедали мозг.
Эльга не была уверена, что вообще работала в сознании. Живцы – еще возможно, но Кранужан и тем более Симанцы…
Нет, Симанцы точно как-то сами.
Эльга помнила, как золотились перила слева, а потом розовели справа, но прореха между этими двумя наблюдениями виделась пугающе глубокой. Это же, получается, день прошел. Но один день или сразу два?
Голос мастера гудел в ушах, подстегивал, спрашивал, стрекотал, вгоняя в сон. Сама мастер бродила тенью, рассыпая листья и порождая ветер. Она была то здесь, то там, то стыла у панно, то, замерев, сидела на лавке, то лежала на принесенном ворохе одеял, устремив немигающий острый взгляд в пересечение брусьев под крышей, чтобы в следующее мгновение вскочить и лихорадочно опустошить на плитки один из мешков.