Размер шрифта
-
+

Мастер охоты на единорога - стр. 6

– Ей удалось устроиться воспитательницей в детский дом, где-то в Сибири, в небольшом райцентре. Там можно было кормиться самой и кормить детей. В нем они и жили, и учились вместе с другими детьми. К тому времени прабабушка распродала почти все, что удалось вывезти из Питера, для обмена на продукты, все, что соглашались купить, хотя бы за гроши. Потом была война… Дети к тому времени выросли. Сын был убит на фронте, дочь к тому времени вышла замуж. Перед войной у нее родился сын, это был мой отец.

Повисшая пауза показалась Александре очень долгой. Петр молчал, обхватив себя за локти, словно ему было холодно, хотя в комнате стояла изнурительная влажная жара. Характерный гниловатый душок питерского центра пропитал, казалось, толстые каменные стены доходного дома, где располагалась квартира. Старинная разномастная мебель, книги, выцветшие шторы и обивка кресел – все казалось влажным, покрытым испариной.

– После войны прабабушка с семьей дочери вернулась в Питер, – продолжал Павел, остановив отсутствующий взгляд на лице слушательницы. – Каким-то чудом нашлись прежние знакомые семьи, которые их приютили на первых порах, помогли с работой. Вскоре она умерла. Бабушка работала в школе, учительницей русского языка, до конца дней. С мужем она разошлась рано, и сына воспитала одна. Отец закончил Горный институт и стал инженером. В студенчестве он и женился. Ребенок был только один – это я.

Павел повел рукой, словно проводя в воздухе черту:

– Вот вся история моей семьи, в нескольких словах. Может, она вам и неинтересна, но она необходима для того, чтобы вы поняли суть вопроса. А сводится дело к тому, что я – единственный законный наследник фамилии, наследник мужского пола.

– Имущество, оказавшееся в музее, о котором вы говорили, относится к вашему наследству? – решилась спросить Александра.

– Вы уловили самую суть! – кивнул Павел. – Важно, чтобы вы понимали: я хочу вернуть свое, а не взять чужое. Хочу вернуть больше чем свое имущество, вернуть часть истории моей семьи, от которой уже совсем ничего не осталось!

…И когда Александра вновь услышала историю о гобеленах, с новыми подробностями, она уже не была так шокирована, как в первый час общения. Выяснилось, что в числе семейных реликвий, которые семья сперва вывезла в Питер из Беларуси, а затем из Питера на Дальний Восток и в Сибирь, находились два старинных шерстяных ковра, находившихся во владении этого рода уже несколько веков.

– Эти гобелены предположительно были сделаны в Брюсселе или в одной из передвижных ткацких мастерских на Луаре, в конце пятнадцатого века. – Бледное лицо рассказчика, освещенное желтоватым светом, падавшим со двора, светом не прямым, отраженным от стен, казалось лицом восковой фигуры, слегка подтаявшей от невыносимой жары. – В семью они попали когда-то в качестве части приданого…

Страница 6